<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Глава 41
Идиллия в Южной Индии

   – Вы – первый человек Запада, Дик, из когда-либо входивших в эту святыню. Попытки многих других были тщетны
   Эти мои слова удивили мистера Райта, но затем на его лице отобразилось удовольствие. Мы только что оставили прелестный храм Чамунди в горах, возвышавшийся над Майсуром, расположенным в Южной Индии, где склонились перед золотым и серебряным алтарями богини Чамунди, богини – покровительницы правящей фамилии Майсура
   – Как память об оказанной чести я всегда буду хранить эти лепестки, которые жрец окропил розовой водой, – сказал мистер Райт, осторожно заворачивая несколько благословленных лепестков розы.
   Я и мой спутник[¹] провели ноябрь 1935 года в качестве гостей штата Майсур. Наследник магараджи[²], его высочество Ювараджа Шри Кантерава Нарасимхараджа Вадияр, пригласил нас с секретарем посетить его просвещенное и прогрессивное царство.
   За истекшие две недели я выступил перед тысячами горожан и студентов Майсура в ратуше, в колледже магараджи, медицинском училище при университете и на трех массовых митингах в Бангалоре, в национальной средней школе, среднеобразовательном колледже и в ратуше Четти, где собралось более трех тысяч человек.
   В состоянии ли были жадные слушатели поверить тем ярким впечатлениям, привезенным мною из далекой Америки, не знаю, но аплодисменты, когда я говорил о большой пользе от взаимообмена лучшими качествами Востока и Запада, всегда были самыми громкими.
   Теперь мы с мистером Райтом отдыхали в покое тропиков. В его путевом дневнике есть следующая запись о впечатлениях от Майсура:
   Много восхитительных мгновений прошло при виде вечно меняющихся Божьих контуров, простирающихся под небесами, ибо только лишь Его прикосновение в состоянии призвать вибрации цвета свежести жизни. Эта свежесть цвета утрачивается, когда человек пытается имитировать ее одними лишь красками, ибо Господь прибегает к более простому и действенному посреднику – не к краскам, не к пигментам, а просто к лучам света. Он бросает сюда зайчик света – и луч отражается красным. Он вновь взмахивает кистью – и луч переходит в оранжевое или золотое; тогда быстрым выпадом Он получает полосы пурпура, сочащегося красной каймой из раны в облаках; и так дальше и дальше Он все играет и ночью и утром, вечно изменчивый, вечно новый, вечно свежий; никаких повторений, ни узоров, ни дублирования цветов. Очарование перехода дня в ночь в Индии нигде в мире не имеет равных: небо часто выглядит так, будто Бог собрал все краски в Свой мешок и как в могучем калейдоскопе разбросал их в небесах.
   Я должен рассказать о великолепии посещения огромной плотины Кришнараджа Сагар[³], сооруженной в двадцати километрах от Майсура. В сумерках я и Йоганандаджи сели в небольшой автобус и по ровной грунтовой дороге отправились в путь как раз в то время, когда солнце садилось за горизонт, сплющиваясь, как перезрелый помидор. С нами в качестве официального лица был один мальчик, заводивший машину или менявший батареи.
   Мы ехали мимо квадратов рисовых полей, сквозь успокаивающие взор ряды деревьев индийской смоковницы, по роще вздымающихся ввысь кокосовых пальм. Густота растительности была подобна джунглям. И наконец, приблизившись к вершине горы, мы оказались лицом к лицу с безбрежным искусственным озером, в котором отражались звезды и кайма пальм и других деревьев, его окружали сады в виде террас и ряды электрических огней, зажженных по краю плотины. А ниже его нашим глазам предстало ослепительное зрелище красочных лучей, играющих в фонтанах, похожих на гейзеры, множество извергающихся струек сверкающих чернил – ярко-голубых и захватывающе красных водопадов с зелеными и желтыми брызгами, с фонтаном, бьющим из фигурок слонов[⁴]. Плотина выделялась современным видом в этой стране рисовых полей и простых людей, принявших нас так тепло, что, боюсь, я буду не в силах увезти Йоганандаджи назад в Америку.
   Другое редкое удовольствие – моя первая поездка на слоне. Вчера Ювараджа пригласил нас в летний дворец покататься на одном из его огромных слонов. Я взобрался по приставной лестнице, предназначенной для подъема наверх к седлу – ховдах, похожему на ящик с шелковой подушкой внутри, а потом – болтался, подскакивал, взлетал и раскачивался из стороны в сторону. Слишком много волнений, чтобы бояться или восклицать, цепляясь за дорогую жизнь.
   Южная Индия, богатая историческими и археологическими реликвиями, – страна определенного и в то же время неопределенного обаяния. К северу от Майсура находится самый крупный штат в этом месте Индии – Хайдарабад, живописное плато которого рассекает могучая река Годвари. Обширные плодородные равнины, прекрасные Нильгири (голубые горы) и другие места с бесплодными горами известняка или гранита. История Хайдарабада длинна и красочна, начинается три тысячи лет назад династией Андхра и продолжается до династии Хинду, правившей до 1294 года от Р.Х., когда правление перешло к мусульманским царям.
   Наиболее впечатляющие творения архитектуры, скульптуры и живописи по всей Индии находятся в Хайдарабаде – в древних пещерах Эллоры и скалах Аджанты. В Кайласе, в огромном монолитном храме Эллора, находятся высеченные из камня скульптуры богов, людей и животных в ошеломляющих пропорциях Микеланджело. В Аджанте находятся пять кафедральных соборов и двадцать пять монастырей. Все они высечены в скалах и поддерживаются гигантскими колоннами, украшены потрясающими фресками, которыми художники и скульпторы увековечили свой гений.
   Город Хайдарабад украшает университет Османия и мечеть Мекка Масджид, где для молитвы собираются десять тысяч мусульман.
   Штат Майсур, расположенный на высоте более девятисот метров над уровнем моря, изобилует густыми тропическими лесами, где нашли приют дикие слоны, бизоны, медведи, пантеры и тигры. Два его чистых и привлекательных главных города, Бангалор и Майсур, имеют множество прекрасных парков и скверов.
   Индийская архитектура и скульптура достигли наивысшего совершенства в Майсуре при покровительстве владык, царствовавших с XI по XV век от Р.Х. Храм в Белуре – шедевр XI века, завершенный в период царствования Вишнувардхана, по тонкости деталей и изобилию резьбы является непревзойденным в мире.
   Каменные эдикты, найденные в северном Майсуре, относятся к III веку до Р.Х., напоминая о царе Ашоке[⁵], чья огромная империя включала Индию, Афганистан и Белуджистан. Написанные на разных диалектах «поучения в камне» Ашоки свидетельствуют о широко распространенной образованности индийцев тех дней. Указ XIII осуждает войны: «Не считайте истинным ни одно завоевание, кроме религии». Указ X гласит, что истинная слава царя зависит от нравственного прогресса, которого он помогает добиться своему народу. Указ XI определяет, что истинный подарок – это не вещи, а добро – распространение истины.
   Ашока был внуком грозного Чандрагупты Маурьи, известного грекам как Сандрокоттус, встречавшегося в юности с Александром Великим. Впоследствии, в 305 году до Р.Х., Чандрагупта уничтожил гарнизоны Македонского, оставленные в Индии, и нанес поражение армии Македонского под предводительством Селевкуса, вторгшейся в Пенджаб. Затем он принял у себя во дворце в Паталипутре[⁶] греческого посла Мегасфена, который оставил нам описания счастливой и предприимчивой Индии того времени.
   Чрезвычайно интересные истории были подробно записаны греческими историками и теми, кто сопровождал Александра при его вторжении в Индию. Дабы пролить свет на древнюю Индию, доктор Дж.В.Мак-Криндл[⁷] перевел произведения Ариана, Диодора, Плутарха и географа Страбона. Самая замечательная особенность неудачного вторжения Александра – это глубокий интерес к индийской философии и к йогам – святым людям, встречавшимся с ним время от времени, общества которых он очень искал. Вскоре после того западный воин прибыл в Таксилу, расположенную в Северной Индии, и направил посыльного Онесикрита, ученика эллинской школы Диогена, с приказом привести индийского учителя Дандамиса, великого саньясина Таксилы.
   – Хвала тебе, о учитель брахманов! – сказал Онесикрит, разыскав Дандамиса в его лесном убежище. – Сын могучего бога Зевса, Александр, верховный властитель всех людей, просит явиться к нему. Если согласишься, он наградит тебя великими дарами, а если откажешься, отрубит голову!
   Йог спокойно принял это довольно-таки принуждающее приглашение и даже не поднял головы со своего ложа из листьев.
   "Я также сын Зевса, если Александр таков, – заметил он. – Я не хочу ничего, что принадлежит Александру, ибо я доволен тем, что имею, тогда как он странствует со своими людьми по морю и суше безо всякой пользы и никак не придет к завершению. Пойди и скажи Александру, что Бог Царь Всевышний ни в коем случае не творец дерзкой вражды, но творец света, мира, жизни, воды, человеческого тела и душ. Он принимает всех людей, когда смерть освобождает их, и никакая злая болезнь тогда не опасна им. Один Он Бог чтим мною, кому претит кровопролитие и войны.
   Александр не бог, поскольку он должен подвергнуться смерти, – спокойно продолжал мудрец. – Как может такой, как он, быть властителем мира, когда он еще не сел на трон внутреннего вселенского владения? Пока что он не вошел ни в Гадес (подземное царство), не познал движения солнца через центральные сферы земли, а народы в пределах ее еще и не слышали его имени!"
   После этого выговора, наверняка самого строгого из высказанных когда-либо, дабы уязвить слух «властителя мира», мудрец иронически добавил:
   "Если теперешние владения Александра недостаточно пространны, чтобы вместить все желания, пусть перейдет реку Ганг, там найдет он край, способный прокормить его самого и его людей![⁸]. Дары, предложенные Александром, мне не нужны, – продолжал Дандамис, – то, в чем я нахожу истинную пользу и ценность, – это деревья, укрывающие меня, это цветущие растения, дающие мне повседневную пищу, и вода для утоления жажды, тогда как иная собственность, приобретаемая с тревожной озабоченностью, обычно оказывается губительной для тех, кто ее копит, и приносит лишь горе и неприятности, которыми до краев наполнен каждый несчастный смертный.
   Что касается меня, то я лежу на лесных листьях и мне нечего сторожить, я закрываю глаза в покойной дремоте, а если бы у меня было что охранять, то сон пропал бы от этого. Земля дарует мне все, как мать дает молоко ребенку. Я иду, куда хочу, и нет никаких забот, которыми я вынужден был бы стеснять себя. Если бы Александр и отрубил мне голову, он не в состоянии уничтожить мою душу. Голова, безмолвная тогда, и мое тело, как оторванные куски одежды, останутся на земле, откуда взяты элементы, их составляющие. Я же, став Духом, вознесусь к Богу моему, Который одел нас всех в плоть и оставил нас на земле, чтобы испытать, будем ли мы здесь внизу жить, подчиняясь Его воле. Который потребует от всех нас, когда мы уйдем отсюда, отчета о нашей жизни, поскольку Он есть судья всех неправых дел, ибо стоны угнетенного станут наказанием угнетателю.
   Пусть же Александр пугает этими угрозами тех, кто жаждет богатства и страшится смерти, против брахманов его оружие бессильно: брахманы не любят золота и не боятся смерти. Иди же и скажи Александру: «Дандамису ничего твоего не надо, а потому он к тебе не пойдет, а если ты чего-нибудь хочешь от Дандамиса, приходи к нему сам»".
   Онесикрит должным образом передал послание. С пристальным вниманием выслушал Александр Онесикрита, передавшего весть от йога, и почувствовал еще более чем когда-либо желание увидеть Дандамиса, который, несмотря на старость и беззащитность, оказался сильнее его и был единственным реальным противником ему, победителю многих народов.
   Александр пригласил в Таксилу многих аскетов брахманов, известных искусностью в разрешении философских вопросов с глубинной мудростью. Один случай словесной схватки приводится Плутархом. Александр сам сформулировал все вопросы:
   – Кого больше, живых или мертвых?
   – Живых, ибо мертвых нет.
   – Что порождает более крупных животных – море или земля?
   – Земля, ибо море – часть земли.
   – Кто из зверей самый умный?
   – Тот, которого человек еще не знает. Человек боится неизвестного.
   – Что существовало прежде – день или ночь?
   – День был прежде за днем. – Этот ответ вызвал удивление Александра; брахман добавил: – Невозможные вопросы требуют невозможных ответов.
   – Как лучше человеку заставить себя полюбить?
   – Человека полюбят, если он, обладая огромной силой, все же не принуждает себя бояться.
   – Как может человек стать Богом?[⁹]
   – Делая то, что невозможно человеку.
   – Что сильнее – жизнь или смерть?
   – Жизнь, поскольку она выносит столь много бедствий.
   Александру удалось вывезти из Индии своим учителем Кальяна (свами Сфинкс), настоящего йога, прозванного греками Каланос. Этот мудрец сопровождал Александра в Персию.
   В назначенный день в Суса, в Персии, Каланос оставил свое состарившееся тело, взойдя на виду у всей армии Македонского на погребальный костер. Историки пишут об изумлении солдат, видевших, что йог не страшился ни боли, ни смерти, он не пошевельнулся, когда его пожирало пламя. Прежде чем уйти на свою кремацию, Каланос обнял всех близких друзей, но воздержался от прощания с Александром, которому индийский мудрец только заметил:
   – Я скоро увижу тебя в Вавилоне.
   Александр оставил Персию и год спустя умер в Вавилоне. Слова его гуру являлись способом пророчества, что он с Александром в жизни и в смерти.
   Греческие историки оставили множество живых вдохновляющих картин индийского общества: «Индийский закон, рассказывает Ариан, охраняет людей и определяет, что ни один из них ни при каких обстоятельствах не будет рабом, но что, наслаждаясь собственной свободой, они должны уважать равное право на это, которым обладают все. Люди считали, что те, кто не привыкнет повелевать другими, пресмыкаться перед другими, достигнут жизни лучшим образом приспособленной ко всем превратностям судьбы»[¹⁰].
   «Индийцы, – гласит другой текст, – ни денег не дают под процент, ни, как брать взаймы, не знают». По утвердившемуся обычаю, индийцу противно поступать непоследовательно или несправедливо, а потому они не заключают договоров и не требуют гарантий. Лечение, говорят нам, проводилось при помощи простых и естественных средств. Оно производится скорее регулированием диеты, нежели применением лекарств. Наиболее уважаемые препараты – это мази и пластыри. Все прочее считается в высшей степени вредным. Участие в войне ограничивалось кшатриями, кастой воинов. Враг, неожиданно напавший на земледельца за работой в поле, не причинял ему никакого вреда, ибо люди этой касты считались благодетелями общества и защищались от всякого вреда. Земля, не опустошенная таким образом и приносящая обильный урожай, обеспечивала всем необходимым, чтобы сделать жизнь достойной.
   Повсеместные религиозные святыни Майсура являются постоянным напоминанием о множестве великих святых Южной Индии. Один из этих учителей – Тхайуманавар оставил нам следующий бросающий вызов стих:

Вы можете удержать бешеного слона,
Заткнуть пасть медведю и тигру, ездить верхом на льве,
Играть с коброй,
С помощью алхимии вы можете пополнить свои средства к жизни.
Можете странствовать по вселенной инкогнито,
Заставить служить богов; можете быть вечно юным,
Ходить по воде и жить в огне.
Но управлять умом – лучше и труднее.
 

   В красивом и плодородном штате Траванкор, на крайнем юге Индии, где транспорт движется по рекам и каналам, традиционно ежегодно магараджа налагает на себя обязательство искупления греха от войн и насильственного присоединения в далеком прошлом нескольких мелких государств к Траванкору. Пятьдесят шесть дней в году трижды в день магараджа посещает храм – слушая гимны и чтения Вед; церемония искупления завершается лакшадипамом – озарением храма сотнями тысяч свечей.
   В Мадрасском Президентстве на юго-восточном побережье Индии есть густо населенные, огромные, опоясанные морем города Мадрас и Кондживирам – золотой город-столица династии Паллавов, цари которой властвовали в ранние века христианской эры. В современном Мадрасском Президентстве ненасильственные идеалы Махатмы Ганди сделали огромные успехи, повсюду видны отличительные белые шапочки Ганди. На юге влияние Махатмы на многие важные храмовые реформы для «неприкасаемых», как и на реформы кастовой системы, проявилось несколько больше.
   Источник кастовой системы, сформулированный великим законодателем Ману, был замечателен. Ману ясно видел, что люди подразделяются естественной эволюцией на четыре больших класса: на тех, кто в состоянии предложить служение обществу физическим трудом – шудры; тех, кто служит способностью мышления, искусством в сельском хозяйстве, ремесле, торговле, в деловой жизни вообще – вайшьи; тех, кто имеет административные, исполнительские и бойцовские качества, – правители и воины – кшатрии; тех, кто созерцателен по натуре, духовно вдохновен – брахманы. "Ни рождение, ни таинство, ни учение, ни родословная не могут решить, рожден ли человек дважды, то есть брахман ли он, – говорит Махабхарата, – на что указывает только характер и поведение"[¹¹]. Ману наказывал обществу уважать своих членов, коль скоро они обладают мудростью, добродетелью, возрастом, родством или, наконец, богатством. Богачей, если они стремились только к накопительству или не занимались благотворительностью, в Индии со времен Вед всегда презирали. Нещедрым людям с большим богатством предназначалось низкое положение в обществе.
   Когда через века кастовая система ужесточилась, перейдя в наследственную узду, возникли серьезные бедствия. Индия самоуправляема с 1947 года. Социальные реформы, подобные реформам Ганди и членов весьма многочисленных обществ в теперешней Индии, производят медленный, но верный прогресс в восстановлении древней сути кастовости, основанной исключительно на врожденных свойствах индивида, а не на родстве. Всякий народ на земле обладает своей собственной, отличительной, порождающей страдания кармой, с которой ему предстоит иметь дело и которую ему предстоит устранить. Также Индия с ее гибким и неуязвимым духом должна показать способность решения задач кастового преобразования.
   Южная Индия столь очаровательна, что мы с мистером Райтом старались подольше продлить нашу идиллию. Но время с его древней суровостью не давало нам никакой любезной отсрочки. Приближалось намеченное ранее выступление на заключительном заседании Индийского философского съезда в Калькуттском университете. В завершение визита в Майсур я был рад побеседовать с сэром Ч.В.Раманом, президентом Индийской Академии наук. Этот блестящий индийский физик был удостоен Нобелевской премии в 1930 году за важное открытие в области диффузии света, известное как «эффект Рамана».
   Неохотно простившись с группой мадрасских студентов и друзей, мы с мистером Райтом выехали на север. На пути мы остановились у маленькой святыни, посвященной памяти Садашивы Брахмана[¹²], в жизни которого, относящейся к XVIII веку от Р.Х., было множество чудес.
   Более крупная святыня Садашивы в Неруре, воздвигнутая раджой из Пудуккоттаи, является местом паломничества и была свидетелем множества божественных исцелений. Следующие правители Пудуккоттаи сохраняли, подобно святыне, некоторые религиозные указания. Их Садашива включил в 1750 году в руководство царствующему принцу.
   Много необычных историй о Садашиве, привлекательном и вполне озаренном учителе, все еще ходит среди крестьян Южной Индии. Однажды Садашиву, погрузившегося в самадхи, видели на берегу Кавери уносимого внезапно поднявшейся водой. Спустя несколько недель близ Кодумуди в округе Коимбаторе его нашли покрытым толстым слоем земли. Когда лопаты крестьян наткнулись на его тело, святой поднялся и быстро удалился.
   После того как его гуру сделал ему выговор за одержание верха в словесном споре над старшим ученым – ведантистом, Садашива стал муни (святым молчальником). «Когда ты научишься, о юноша, сдерживать свой язык?» – заметил гуру. «С вашего благословения, хоть с этого момента!»
   Гуру Садашивы был свами Шри Парамашивендра Сарасвати, оставивший нам свой труд Дахаравидья Пракасика, а также глубокие комментарии к Уттарагите. То, что он справедливо гордился великим учеником-йогом, видно из следующего случая. Несколько светских людей жаловались его ученому гуру, ибо были оскорблены тем, что опьяненного богом Садашиву часто можно было видеть танцующим на улицах «без этикета». «Господин, – заявили они, – Садашива просто сумасшедший!» Но Парамшивендра, радостно улыбнувшись, воскликнул: «О, если бы и другие были бы настолько же сумасшедшими!»
   Жизнь Садашивы была отмечена многими странными и прекрасными проявлениями Вмешивающейся Руки. В этом мире много кажущейся несправедливости, но поклонники Божьи могут засвидетельствовать неисчислимое множество примеров Его безотлагательной справедливости. Однажды ночью погруженный в самадхи Садашива остановился у ограды амбара богатого домохозяина. Трое слуг, стороживших его от воров, занесли свои палки, чтобы ударить святого. Но что это? – руки их оказались скованными! Как статуи с поднятыми руками простояло это трио в уникальной живописной картине до ухода Садашивы на рассвете.
   В другом случае с великим учителем один надсмотрщик, рабочие которого носили топливо, грубо принудил прислуживать себе. Молчаливый святой донес ношу до требуемого места и положил ее поверх огромной кучи, после чего вся груда топлива вспыхнула пламенем.
   Садашива, подобно свами Трайланге, не носил никакой одежды. Однажды утром нагой йог по рассеянности зашел в дом одного мусульманского вождя. Две женщины вскрикнули от ужаса, воин нанес жестокий удар мечом по Садашиве – рука его была отрублена. Учитель беспечно удалился. Охваченный раскаянием, мусульманин подобрал руку с пола и последовал за Садашивой. Йог спокойно вставил свою руку в фонтанирующий кровью обрубок. Когда воин смиренно попросил какого-нибудь духовного наставления, Садашива написал пальцем на песке: «Не делай того, чего хочешь, и тогда ты сможешь делать то, что нравится».
   Магометанин возвысился до состояния чистого ума и понял, что парадоксальный совет святого гостя есть руководство к освобождению души через господство над мелким эго. Духовный толчок этих немногих слов был столь велик, что воин стал достойным учеником – прежние притоны более не знали его.
   Дети деревенских жителей в присутствии Садашивы однажды выразили желание повидать религиозное празднество в Мадуре, расположенном за двести сорок километров. Йог показал малышам, чтобы они коснулись его тела. И вот в мгновение вся группа перенеслась в Мадуру. Счастливые дети бродили среди тысяч паломников. Через несколько часов йог перенес маленьких подопечных домой самым простым способом транспортировки. Изумленные родители услышали живые рассказы о процессии, заметив, что у некоторых детей были мешочки мадурских сладостей.
   Один недоверчивый юноша осмеял и святого и этот рассказ. Во время следующего религиозного празднества молодой человек приблизился к Садашиве. «Учитель, – насмешливо сказал он, – почему бы вам не взять меня на праздник в Шрирангам, как в тот раз в Мадуру».
   Садашива согласился, парень тут же оказался среди толпы в далеком городе. Но, увы! Где же был святой, когда ему захотелось вернуться? Уставший юноша добрался домой самым древним прозаичным методом передвижения – пешком.
   Прежде чем покинуть Южную Индию, мистер Райт и я совершили паломничество к священной горе Аруначала около Тируваннамалаи, чтобы встретиться с Шри Рамана Махариши. Святой любезно приветствовал нас в своем ашраме, указав на груду журналов Восток-Запад. В те часы, которые мы провели с ним и его учениками, он в основном молчал, его благородное лицо светилось божественной любовью и мудростью.
   Чтобы помочь страдающему человечеству вновь обрести забытое состояние совершенства, Шри Рамана учит, что постоянно необходимо спрашивать себя: Кто я? Действительно, великий вопрос. Суровым отказом от всех других мыслей набожный человек скоро обнаруживает, что все глубже и глубже проникает в свое истинное Я, побочное замешательство от других мыслей больше не возникает. Святой риши из Южной Индии писал:

Двойственные и тройственные суждения поддерживаются чем-то,
И если его не поддерживать, оно никогда не появится.
В поиске его оно теряется и исчезает.
Вот истина. Кто видит это, никогда не колеблется.
 

 

Сноски

глава 41 (сноски)

   [1]. Мисс Блетч осталась с моими родственниками в Калькутте.

   [2]. Магараджа Шри Кришна Раджендра Вадияр IV.

   [3]. Ирригационная плотина построена в 1930 г. для орошения районов около Майсура, известного своими шелками, мылом и маслом сандалового дерева.

   [4]. Нечто похожее я видел в миниатюре в 1933 г. на Чикагской всемирной ярмарке.

   [5]. Император Ашока в разных местах Индии воздвиг 84.000 каменных святынь, оставив нам четырнадцать указов (эдиктов) на камне и десять каменных колонн, каждая из которых является триумфом архитектурной техники и скульптуры. Ашока повелел построить в самых разных уголках Индии водохранилища, плотины и ирригационные каналы, большие открытые дороги и дороги, затененные деревьями, постоялые дворы для путешественников, ботанические сады для медицинских целей и больницы для людей и животных.

   [6]. Город Паталипутра (современная Патна) имеет захватывающую историю. Господь Будда посетил это место в VI веке до Р.Х., когда это был лишь незначительный порт. Он сказал пророчество: «Поскольку его часто посещают арийцы, поскольку путешествуют купцы, Паталипутра станет для них главным городом, центром взаимного обмена самыми разными товарами». – Махапаранирвана-сутра. Два века спустя Паталипутра стала столичным городом огромной империи Чандрагупты Маурьи. Его внук Ашока довел столицу до еще большего процветания и великолепия.
   В 298 г. до Р.Х. победоносный Чандрагупта передал бразды правления Индией сыну. Путешествуя в Южную Индию, Чандрагупта провел последние двенадцать лет жизни как нищий аскет, ищущий самопознания в скалистой пещере Шраванабелагола, являющейся теперь местом поклонения в Майсуре. Этот же район может похвастать самой большой скульптурой в мире, вырезанной джайнами в 983 г. от Р.Х. из огромного валуна в честь мудреца Гоматешвара.

   [7]. Шесть томов книги Древняя Индия (Калькутта: Chuckervertty, Chatterjee & Co., 15 College Square; 1879) переизданы в 1927 г.

   [8]. Ни Александр и ни один из его полководцев так и не перешли Ганг. Встретив решительное сопротивление на северо-западе, армия Македонского вынуждена была оставить попытки проникнуть дальше. Александр покинул Индию, устремившись за дальнейшими завоеваниями в Персию.

   [9]. Из этого вопроса мы можем подозревать, что «Сын Зевса» иногда сомневался, что уже достиг совершенства.

   [10]. Все греческие обозреватели говорят о незначительном развитии рабовладения в Индии – черте, напротив, развитой в греческом обществе.
   Созидательная Индия профессора Бинея Кумара Саркара дает полную картину достижений в древней и современной Индии и отличительных ценностей в экономике, политике, литературе, искусстве и социальной философии (Лахор: Motilal Banarsi Dass, Publishers, 1937, 714 pp.).
   Также рекомендуется издание – Вековая Индийская культура С.В.Венкатешвара (New York: Longmans, Green & Co.).

   [11]. «Включение в одну из этих четырех каст первоначально зависело не от кого родился человек, а от его природных способностей, демонстрируемых целью, которую он выбрал в жизни», – рассказывает статья в журнале Восток-Запад за январь 1935 г.
   Целью этой могли быть:
   1. Кама – страстное желание, активность жизни чувств (состояние шудры).
   2. Артха – выгода, осуществление желаний, но контролирование их (состояние вайшья).
   3. Дхарма – самообладание, жизнь ответственности и правильного действия (состояние кшатрия).
   4. Мокша – освобождение, жизнь духовности и религиозного учения (состояние брахмана).
   Эти четыре касты воздают служение человечеству: 1) телом, 2) умом, 3) силой воли, 4) духом.
   Эти четыре состояния соответствуют вечным гунам, или качествам природы, – тамасу, раджасу и саттве – неведением, активностью и просветлением. Четыре природные касты соотносятся с гунами, как: 1) тамас (неведение); 2) тамас-раджас (смешение неведения и активности); 3) раджас-саттва (смешение правильной активности и просветления); 4) саттва (просветление). Природа отметила каждого человека соответствием своей касте, преобладанием в нем одной или смешением двух из гун. Конечно, всякий человек обладает всеми тремя гунами, но в неравных пропорциях. Правильно определить касту, или эволюционный уровень человека, в состоянии только гуру.
   До некоторой степени все расы и народности на практике, если не в теории, придерживаются кастовости. Где есть большая вольность, или так называемая свобода, особенно в браке между крайними представителями основных каст, раса вырождается и угасает. Пурана Самхита уподобляет отпрыска таких союзов бесплодным гибридам, подобным мулу, не способным к размножению собственного рода. Искусственный род в конечном счете истребляется. История доказывает это: многие великие расы более не имеют ни единого живого представителя. Наиболее глубокие мыслители Индии приписывали кастовой системе роль тормоза или предупредительной меры против вольности, сохранившей чистоту расы и бережно пронесшей ее через тысячелетия превратностей, тогда как другие канули в забвение.

   [12]. Его полное имя было свами Садашивендра Сарасвати (известный комментатор Брахма-сутры и Йога-сутры Патанджали). Его духовная известность в Индии столь высока, что теперешний знаменитый последователь официальной линии Шанкары – Джагадгуру Шри Шанкарачарья из Шрингери матха написал вдохновенную оду, посвященную Садашиве.
 

Глава 42
Последние дни с учителем

   – Гуруджи, я рад, что сегодня утром застал вас одного,– обратился я к учителю, только что прибыв в Серампур с благоухающей ношей – фруктами и розами. Шри Юктешвар кротко взглянул на меня.
   – Что у тебя за вопрос? – Учитель поглядел в стороны, как бы ища спасения.
   – Гуруджи, я пришел к вам еще школьником, а теперь я взрослый человек, и у меня появились седые волосы. Хотя вы обильно орошали меня молчаливой добротой с самого начала, с первого часа и по нынешнюю минуту, разве вы не понимаете, что всего лишь однажды, в день встречи вы сказали: «Я люблю тебя»? – Я посмотрел на гуру с мольбою.
   Учитель потупил взор.
   – Йогананда, разве я должен приносить в холодную область слов те теплые чувства, которые лучше всего хранятся в безмолвии сердца?
   – Гуруджи, я знаю, что вы любите меня, но мои смертные уши жаждут услышать, как вы сами скажете это.
   – Пусть будет так, как ты желаешь. Во время моей семейной жизни я часто хотел иметь сына, чтобы вести его по пути йоги. Но когда ты вошел в мою жизнь я стал доволен: ибо в тебе я нашел сына,– в глазах Шри Юктешвара стояли слезы,– Я всегда люблю тебя, Иогананда.
   – Ваш ответ открывает мне двери на небеса.
   При этих словах я ощутил, что с моего сердца навсегда снят тяжелый груз. Я знал, что гуру сдержан и не принадлежит к эмоциональному типу, однако меня часто удивляло его молчание. Иногда я боялся, что мне не удалось целиком оправдать его ожидания. Никогда нельзя было понять до конца странную натуру учителя: глубокий и спокойный, он оставался недоступным намерениям внешнего мира, ценности которого давным-давно отбросил.
   Через несколько дней после этого разговора я выступил перед большой аудиторией в Альберт-холле, в Калькутте. Шри Юктешвар согласился сесть на возвышение вместе с махараджей Санташем и мэром Калькутты. Учитель не сделал мне никакого замечания. Во время выступления я несколько раз взглядывал на него, и мне казалось, что он выглядит довольным.
   Затем состоялась беседа с выпускниками Серампурского колледжа. Когда я смотрел на своих старых школьных друзей, а они – на своего «безумного монаха», слезы радости текли без всякого стеснения[¹]. Мой Златоуст, профессор философии Гошал вышел вперед, чтобы приветствовать меня. Все наши прошлые разногласия растворились в алхимической реторте времени.
   В конце декабря в Серампурской обители праздновали день зимнего солнцестояния. Как всегда, ученики Шри Юктешвара собрались изо всех концов страны. Благоговейные санкиртаны, приятные голоса, певшие соло, угощение, устроенное юными учениками, глубоко волнующая речь учителя под открытым небом во дворе ашрама, заполненном толпою, – ах, все эти воспоминания! Радостные праздники давно прошедших лет! Однако в тот вечер в установленном распорядке празднества появилась новая черта.
 

 

Последний праздник зимнего солнцестояния, который отмечал Шри Юктешвар. Декабрь 1935 г. Мой Гуру сидит в центре. Я – справа от него. Праздник проходил на большом дворе Серампурской обители моего Гуру.

   – Йогананда, пожалуйста, выступи перед собравшимися по-английски! Глаза учителя блеснули, когда он обратился ко мне с этой вдвойне необычной просьбой; не вспомнил ли он о моем затруднении на борту корабля перед первой лекцией, прочитанной по-английски? Я рассказал собравшимся всю эту историю, закончив ее восторженной хвалой нашему гуру.
   – Его неустанное руководство я ощущал не только на борту океанского парохода,– сказал я в заключение,– но и ежедневно в течение всех пятнадцати лет, которые я провел на огромной и гостеприимной земле Америки.
   После того, как разошлись гости, Шри Юктешвар позвал меня в ту же самую комнату, где мне когда-то лишь однажды после аналогичного праздника, было позволено спать в его кровати. В этот раз гуру спокойно сидел в центре полукруга учеников, устроившихся у его ног.
   – Иогананда, ты сегодня уезжаешь в Калькутту? Пожалуйста, вернись сюда завтра, мне надо кое-что тебе сказать.
   На следующий день, произнеся несколько простых слов в качестве благословения, Шри Юктешвар присвоил мне следующий монашеский титул: Парамаханса[²].
   – Теперь это звание формально заменяет твой прежний титул – свами,– сказал он, когда я преклонил перед ним колени. Молча улыбнувшись, я подумал о том, какие трудности придется преодолевать моим ученикам-европейцам, когда они будут называть меня «Парамахансаджи»[³].
   – Моя задача на земле ныне окончена, и ты должен продолжать ее,– спокойно проговорил учитель, серьезно и мягко глядя на меня. Мое сердце забилось от страха.
   – Пожалуйста, пошли кого-нибудь для управления нашим ашрамом в Пури[⁴],– продолжал Шри Юктешвар.– Я передаю все в твои руки. Ты сможешь успешно править ладьей своей жизни и организации, ты поведешь их до берегов божественного.
   В слезах я обнял ноги гуру; он встал и с любовью благословил меня. Позднее гуру обсудил со мною детали завещания, касающиеся принадлежащей ему недвижимости. Его беспокоила возможность того, что после смерти родственники смогут предъявить претензии на две его обители и другое имущество. Он желал предупредить такой поворот дела и устроить все так, чтобы оставшиеся после него материальные ценности были употреблены исключительно на благотворительные цели.
   – Недавно мы приготовили все для того, чтобы учитель посетил Киддерпур, но он не поехал.
   Это замечание обронил однажды утром Амулайа, мой собрат по учению у Шри Юктешвара. Я ощутил холодную волну предчувствия. На мои упорные расспросы Шри Юктешвар отвечал: «Я больше никогда не поеду в Киддерпур». На мгновенье учитель вздрогнул, как испуганный ребенок.
   "Привязанность к телесному обиталищу, возникающая из его собственной природы[⁵] существует даже у великих святых",– писал Патанджали. В некоторых своих беседах о смерти мой гуру был вынужден прибавить: «Так птица, долго сидевшая в клетке, страшится покинуть дом, к которому она привыкла, когда дверцы клетки отворены».
   – Гуруджи,– обратился я к нему, рыдая,– не говорите этого! Никогда не произносите при мне таких слов.
 

 

Балкон второго этажа Серампурской обители Шри Юктешвара, где обычно ученики ужинали. Я сижу около ног моего Гуру (в центре).

   Лицо Шри Юктешвара залила спокойная улыбка. Хотя приближался его восемьдесят первый год рождения, он выглядел здоровым и сильным.
   День за днем, купаясь в сиянии любви моего гуру, не выраженной в словах, но ясно ощутимой, я устранил из своего сознательного ума все намеки на приближение конца, которые он мне делал.
   – Господин, в этом месяце в Аллахабаде будет происходить Кумбха Мела.– Я показал учителю дату Мелы в «Бенгальском Альманахе»[⁶].
   – Ты и в самом деле хочешь отправиться туда? Не поняв того, что Шри Юктешвару не хотелось, чтобы я покидал его, я продолжал:
   – Однажды вы узрели на Аллахабадской Кумбха благословенную форму Бабаджи. Может быть, на этот раз я буду настолько счастлив, что увижу его.
   – Не думаю, что ты его там встретишь.
   Затем гуру погрузился в безмолвие, не желая препятствовать моим планам.
   Когда на следующий день я отправился в Аллахабад вместе с небольшой группой, учитель, как обычно, спокойно благословил меня. По всей вероятности я оказался глух к намекам Шри Юктешвара потому, что Господь пожелал избавить меня от тяжелых переживаний – оказаться беспомощным свидетелем смерти гуру. В моей жизни всегда происходило, что в момент смерти горячо любимых мною людей, Господь милостиво устраивал дело так, чтобы я находился в отдалении от сцены смерти[⁷].
   Наша компания приехала на Кумбха Мела 23 января 1936 года. Возбужденная толпа, насчитывавшая около двух миллионов человек, являла собою внушительное, даже ошеломляющее зрелище. Своеобразный гений индийского народа проявляется во врожденном уважении, которое питает даже самый темный крестьянин к духовным ценностям, к монахам и садху, которые разорвали мирские узы, дабы найти божественное укрытие. Конечно, и там встречаются лицемеры и обманщики. Но Индия уважает всех ради немногих, которые озаряют землю вышним благословением. Европейцы, видевшие это гигантское зрелище, имели единственную в своем роде возможность ощутить биение пульса целого народа, его духовное рвение, которому Индия обязана своей неиссякаемой жизненностью, неподвластной ударам времени.
   Первый день наша группа провела, просто наблюдая за происходящим. Тысячи паломников купались в священном Ганге. Чтобы омыться от грехов, жрецы-брахманы совершали торжественные ритуалы поклонения; поклонники рассыпали дары у ног безмолвных саньяси; проходили целые ряды слонов, лошадей, покрытых попонами, медленно выступающих раджастханских верблюдов; а за ними следовали религиозные шествия из обнаженных садху, махавших золотыми и серебряными скипетрами и волнами шелкового бархата.
   Отшельники в одних лишь набедренных повязках спокойно сидели небольшими группами. Их тела были вымазаны золой, что предохраняло их от жары и холода. Единственное пятно пасты из сандалового дерева на лбу каждого из них явственно изображало третий глаз. Тысячами появлялись бритоголовые свами в своих одеждах цвета охры, с бамбуковыми посохами и чашами для подаяния. Когда они прохаживались или вели с учениками философские дискуссии, их лица излучали глубокий мир, приобретенный благодаря отречению.
   Здесь и там, под деревьями, среди огромных куч горящих поленьев, встречались живописные садху[⁸] с заплетенными и связанными узлом на макушке волосами. Некоторые из них носили бороды в несколько футов длиной, вьющиеся и связанные узлом. Они или сидели, погрузившись в медитацию, или простирали руки, благословляя проходившую толпу: нищих, махараджей на слонах, женщин во многоцветных сари со звенящими на руках и ногах браслетами, факиров с тощими руками, гротескно вытянутыми вверх, брахмачаринов, несущих подставки для локтей используемых для медитации, смиренных мудрецов, чей торжественный вид скрывал внутреннее блаженство. В вышине, над всем этим шумом, непрерывно звучал призыв храмовых колоколов.
   На второй день Мелы мы со спутниками посетили различные ашрамы и временные пристанища, совершая пранам перед святыми людьми. Мы получили благословение от главы ветви «Гири» ордена свами – худого монаха-аскета, с глазами, полными смеющегося огня. Затем наша компания посетила обитель, где гуру в течение последних девяти лет соблюдал обет молчания и питался только фруктами. На возвышении в зале ашрама восседал слепой садху Праджна Чакшу[⁹], глубокий знаток Шастр, высоко почитаемый всеми сектами.
 

 

Кришнананда на Кумбха Мела со своей приученной к вегетарианству львицей.

1936 г.

   После того, как я произнес краткую речь на хинди о Веданте, наша группа покинула обитель, дабы приветствовать находившегося вблизи свами Кришнананду, красивого, розовощекого монаха с внушительными бицепсами. Подле него распростерлась ручная львица. Покоренная духовным очарованием монаха (я уверен, что не его физической мощью!), эта представительница диких животных джунглей отказывалась от мяса в любом его виде и ела только рис и молоко. Свами научил своего желтого зверя произносить слово «АУМ» одним глубоким привлекательным рычанием. Это был настоящий зверь-подвижник!
   Наше следующее приключение, беседа с молодым ученым садху описана в блестящем путевом дневнике мистера Райта:
   На своем форде мы переехали через самое низкое место Ганга по скрипящему понтонному мосту, виляя, подобно змее, протискиваясь сквозь толпы и пробираясь по узким, извилистым переулкам. Далее мы миновали то место на берегу реки, где, как указал мне Иогананджи, произошла встреча Шри Юктешвара и Бабаджи. Немного погодя мы вышли из автомобиля и прошли некоторое расстояние пешком, окутанные густым дымом, струившимся от костров садху, шагая по зыбучим пескам. Наконец мы добрались до группы крошечных построек из земли и соломы. Мы остановились перед одним из таких временных убежищ с небольшим входом без двери. Это было жилье молодого странствующего садху, Кара Парти, известного своим исключительным умом. Он сидел, скрестив ноги, на кучке желтой блестящей соломы. Его единственной одеждой,– а иногда и единственной собственностью – было одеяние цвета охры, висевшее на плечах.
   Когда мы вползли на четвереньках в хижину и совершили пранам у ног этого просветленного человека, мы увидели обращенную к нам подлинно божественную улыбку. Керосиновый фонарь у входа мигал; на соломенных стенах плясали тени. Глаза садху излучали счастье, его безупречные зубы блестели. Хотя я не мог понять разговор, шедший на бенгали, выражение лица казалось достаточно ясным, он был исполнен энтузиазма, любви, духовной славы. Никто не усомнился бы в его величии.
   Вообразите счастливую жизнь человека, не привязанного к материальному миру: он свободен от проблемы приобретения одежды, от стремления к разнообразным блюдам, никогда не прикасается к вареной пище за исключением немногих дней; он никогда не носит чашу для подаяния. Он свободен от денежных затруднений, ибо никогда не берет в руки деньги, не делает никаких запасов, всегда полагаясь на Бога. Он свободен от беспокойства по поводу способа передвижения, так как никогда не ездит на повозках или машинах, а постоянно странствует пешком по берегам священных рек. Он никогда не остается на одном и том же месте дольше, чем неделю, дабы избегнуть какой бы то ни было привязанности.
   Такая умеренность! А ведь он обладал необычным знанием Вед, степенью магистра и титулом "шастри« (учитель писаний), полученным при университете в Варанаси. Когда я сел у его ног, меня наполнили возвышенные чувства; казалось, что переживание было ответом на мое желание увидеть древнюю истинную Индию,– ибо это был подлинный представитель страны духовных гигантов».
   – Я расспрашивал Кара Патри о его жизни и странствованиях.
   – Неужели у вас нет лишней одежды для зимы?
   – Нет, мне достаточно и этой.
   – Вы носите с собою какие-нибудь книги?
   – Нет, тех, кто хочет слушать меня, я учу по памяти.
   – А чем еще вы занимаетесь?
   – Я брожу по берегам Ганга.
   При этих простых словах меня охватило неудержимое желание вести столь же простую жизнь. Но тут мне на память пришла Америка и все обязанности, висевшие на моих плечах.
   «Нет, Йогананда,– подумал я, опечалившись на мгновенье,– эта жизнь скитаний по берегам Ганга,– не для тебя».
   После того, как садху рассказал мне о некоторых своих духовных постижениях, я задал ему неожиданный вопрос:
   – Вы описываете то, что прочли в Писаниях, или то, что внутренне пережили сами?
   – Частично это взято из книг,– ответил он с откровенной улыбкой,– частично из опыта.
   Осчастливленные посещением, мы просидели немного времени в безмолвной медитации. Расставшись со святыми, я сказал мистеру Райту: «Это царь, восседающий на троне из золотой соломы».
   Вечером мы пообедали под звездами на земле Мела. Мы ели с листьев, сколотых вместе веточками. Мытье посуды в Индии сведено к минимуму!
   Прошло еще два дня замечательной Кумбха. Затем мы отправились на северо-запад по берегам Джамны, к Агре. Еще раз я созерцал Тадж-Махал. В моей памяти подле меня стоял Джитендра, пораженный сказочной красотой мраморного дворца. Затем мы посетили Бриндабанский ашрам свами Кешабананды.
 

 

Мои спутники и я позируем перед «сказкой в мраморе» Тадж-Махалом в Агре

   Целью моих розысков свами Кешабананды было получить помощь в работе над этой книгой. Я никогда не забывал поручения Шри Юктешвара написать книгу о жизни Лахири Махасайа. Во время моего пребывания в Индии я пользовался любой возможностью, чтобы установить контакт с родственниками и учениками, учившимися лично у Йогаватара. Делая подробные и обширные записи их рассказов, я сверял факты и даты, собирая фотографии, старые письма и документы. Мой портфель с материалами о Лахири Махасайа стал увеличиваться в объеме: со страхом я понял, что мне предстоит тяжкий авторский труд. Я молился о том, чтобы оказаться достойным роли биографа этого колоссального гуру. Некоторые его ученики опасались, что в биографических заметках жизнь и деятельность их учителя будет преуменьшена или неправильно истолкована.
   «Едва ли вам удастся в холодных словах воздать должное всей жизни воплощенного божества»,– заметил мне однажды Панчанон Бхаттачарья.
   Другие близкие ученики также были удовлетворены тем, что образ Иогаватара оставался скрытым в их сердцах, как образ бессмертного наставника. Тем не менее, постоянно размышляя о предсказании Лахири Махасайа относительно его биографии, я не пропускал ни одной возможности собрать и уточнить факты, касающиеся его внешней жизни.
 

 

Мистер Райт и я позируем вместе с почтенным свами Кешабанандой и учеником у величественной обители в Бриндабане

   Свами Кешабананда тепло приветствовал нас в своем ашраме, называвшемся Катайони Пейтх и находившемся в Бриндабане. Ашрам представлял собою внушительных размеров кирпичное здание с массивными черными колоннами, расположенное в прекрасном саду. Свами сейчас же ввел нас в гостиную, украшенную увеличенным портретом Лахири Махасайа. Свами приближался к девяностолетнему возрасту, но его мускулистое тело излучало силу и здоровье. Длинноволосый, с белоснежной бородой и глазами, сверкавшими радостью, он казался подлинным олицетворением типа древнего патриарха. Я сообщил ему о том, что хочу упомянуть о нем в своей книге об индийских учителях.
   – Расскажите мне, пожалуйста, что-нибудь из раннего периода вашей жизни,– улыбнулся я с молящим видом: великие йогины часто необщительны. Кешабананда сделал жест, выражающий смирение.
   – В моей жизни так мало внешних событий. Практически вся она прошла в уединении Гималаев. Я путешествовал пешком из одного тихого убежища в другое. Некоторое время я содержал небольшой ашрам за Хардваром, со всех сторон окруженный рощей из высоких деревьев, и его редко посещали путники, так как он был со всех сторон окружен норами кобр.– При этих словах Кешабананда усмехнулся.– Позже разлившийся Ганг смыл ашрам вместе с кобрами. Тогда мои ученики помогли мне построить вот этот бриндабанский ашрам.
   Кто-то из нас спросил свами, как он предохранял себя от гималайских тигров[¹⁰]. Кешабананда покачал головой:
   – В этих высоких местах, пронизанных духовными излучениями,– промолвил он,– никакие звери не беспокоят йогинов. Как-то в джунглях я неожиданно наткнулся на тигра. Я внезапно вскрикнул – и зверь просто окаменел.
   Свами опять усмехнулся, вспомнив об этом происшествии.
   – Иногда я выходил из своего уединенного убежища, чтобы посетить моего гуру в Варанаси. Он все подшучивал над моим беспрестанным скитанием по пустынным местам Гималаев.
   «Линии на твоей ноге свидетельствуют о страсти к бродяжничеству,– сказал он мне однажды.– Я рад, что священные Гималаи достаточно обширны, чтобы поглотить тебя».
   – Много раз,– продолжал Кешабананда,– до своей смерти и после нее Лахири Махасайа появлялся передо мной в телесной форме. Для него нет недоступных высот в Гималаях.
   Прошло два часа, и свами повел нас в крытый двор пообедать. Я вздохнул в безмолвном отчаянии. Еще одно угощение из пятнадцати блюд! Не прошло и года индийского гостеприимства, а я прибавил в весе пятьдесят фунтов! Однако, если бы я отказался от старательно приготовленных кушаний на банкетах, это сочли бы крайней невежливостью. В Индии (увы, больше нигде) вид упитанного свами считается прекрасным зрелищем.
   После обеда Кешабананда отвел меня в уединенный уголок.
   – Ваш приезд не был для меня неожиданностью,– сказал он мне.– У меня есть для вас послание.
   Я удивился, так как никому не сообщал о своих планах посещения Кешабананды.
   "В прошлом году, скитаясь в северных Гималаях около Бадринарайана,– продолжал свами,– я заблудился и укрылся в просторной пещере. Она была пустая, однако в отверстии на скалистом полу тлели горячие головешки. Размышляя о том, кто бы мог занимать это уединенное убежище, я присел у огня, устремив взор на залитый солнцем вход в пещеру.
   «Кешабананда, я рад, что ты здесь!» – эти слова раздались позади меня. Пораженный, я обернулся и в изумлении увидел Бабаджи. Великий гуру материализовался в глубине пещеры. Меня переполняла радость: я вновь увидел его после многих лет разлуки! Я простерся у его святых ног.
   – Я позвал тебя сюда,– продолжал Бабаджи. Вот почему ты заблудился и попал к моему временному жилью в этой пещере. Мы долго не виделись со времени последней встречи. Мне приятно увидеть тебя еще раз.
   Бессмертный учитель благословил меня; он произнес при этом несколько слов, содержавших духовную помощь, затем добавил: «Я дам тебе послание для Иогананды. Он посетит тебя по возвращении в Индию, полностью загруженный множеством дел, связанных с его гуру и с оставшимися в живых учениками Лахири. Скажи ему, что я в этот раз не увижу его, хотя он страстно надеется на это. Но я встречусь с ним как-нибудь в другой раз».
   Меня глубоко тронуло полученное из уст Кешабананды утешительное обещание Бабаджи. Исчезла боль, таившаяся где-то в глубине сердца; и я более не горевал о том, что Бабаджи, как и намекал Шри Юктешвар, не появился на Кумбха Мела.
   Переночевав в ашраме в качестве его гостей, наша группа на следующий день выехала в Калькутту. Проезжая через мост над Джамной, мы любовались величественным видом небосвода над Бриндабаном. Впечатление было такое, будто солнце зажгло небеса. Под нами, в тихих водах, отражались цветные отблески, напоминавшие подлинную печь вулкана.
 

 

КРИШНА, ДРЕВНИЙ ПРОРОК ИНДИИ.

Концепция современного художника на божественного учителя, духовные наставления которого в Бхагаватгите стали библией индуизма. В индийском изобразительном искусстве Кришна изображается с павлиньим пером в волосах (символ божественной лилы, игры или творческого состязания) и с флейтой восхитительные звуки которой один за другим пробуждают его последователей ото сна в майе, или космической иллюзии.

   Берега Джамны освещены воспоминаниями о детских годах Шри Кришны. Здесь он погружался в невинную сладость своей лилы (игры) с гопи (девушками), воплощая высочайшую любовь, которая когда-либо существовала между проявлением Божественного и его учениками. Многие европейские комментаторы неверно поняли жизнь Господа Кришны: аллегория писаний была взята ими в буквальном смысле. Вот в качестве примера случай поразительной ошибки переводчика. Речь идет о вдохновенном святом средних веков, сапожнике Равидасе, который в простых выражениях, пользуясь терминами своего ремесла, пел о духовной славе, скрытой в человеке:
   Под огромным синим сводом
   Живет Божество, Облеченное в кожу.
   Можно лишь отвернуться в сторону, чтобы скрыть улыбку, услышав такое неуклюжее толкование, которое европейский писатель дает стихотворению Равидаса:
   «После этого он построил хижину, поставил в ней идола, которого сам изготовил из кожи, и стал поклоняться ему».
   Равидас был собратом по ученичеству великого Кабира. Одной из восторженных учениц Равидаса была Рани Читора. Она пригласила многих брахманов на пир в честь ее учителя. Однако последние отказались есть вместе с сапожником низкого происхождения. Когда они с достоинством уселись отдельно и стали есть свою неоскверненную пищу, неожиданно каждый брахман обнаружил рядом с собою форму Равидаса. Это массовое видение завершило широкое духовное возрождение в Читоре.
   Через несколько дней наша маленькая группа достигла Калькутты. Страстно желая повидать Шри Юктешвара, я с разочарованием узнал, что он уехал из Серампура и находится в Пури, приблизительно в трехстах милях к югу.
   «Немедленно выезжайте в ашрам Пури». Эту телеграмму 8 марта прислал брат одного из учеников Атулу Чандра Рой Чаудри – калькуттскому ученику Шри Юктешвара. Едва лишь новость достигла моих глаз, я почувствовал заключенную в ней боль и, упав на колени, стал молить Бога сохранить жизнь моего учителя. Когда я уже собрался выйти из дома отца, чтобы сесть в поезд, внутри меня зазвучал божественный голос:
   «Не езди сегодня в Пури. Твою молитву исполнить нельзя».
   «Господи,– произнес я, ошеломленный горем,– Ты не желаешь обязывать меня „перетягивать канат“ в Пури, где Тебе пришлось бы отвергать мои недостойные моления о жизни учителя. Значит он должен отправиться для более высоких дел по Твоей Воле?»
   Повинуясь внутреннему приказанию, я не поехал в этот вечер в Пури; но на следующий вечер я отправился в путь. По пути, в семь часов вечера, я увидел, как темное астральное облако внезапно окутало небо[¹¹]. Позднее, когда поезд с грохотом приближался к Пури, передо мной появилось видение Шри Юктешвара. Он сидел с очень серьезным видом, а по сторонам его блестели огни.
   «Неужели все кончено?» – поднял я с мольбой руки.
   Он кивнул, затем медленно исчез.
   Наутро я уже стоял на платформе железнодорожного вокзала в Пури, все еще надеясь на невозможное. Ко мне подошел какой-то незнакомый человек.
   – Вы слышали, что учитель скончался?– Ничего не сказав больше, он оставил меня; я так никогда и не узнал, кто это был, и как он разузнал, где найти меня.
   Грубо потрясенный, я прислонился к стене, уяснив, что гуру стремился разными способами сообщить мне ужасную весть. Меня охватило небывалое возмущение, моя душа уподобилась вулкану. Добравшись до обители, я был на грани обморока. Но внутренний голос все время нежно повторял: «Возьми себя в руки! Будь спокоен!»
   Я вошел в ту комнату ашрама, где тело учителя восседало в позе лотоса. Оно до неправдоподобия напоминало живого человека, представляя картину полного здоровья и красоты. Незадолго до кончины учителя слегка лихорадило; но ко дню своего восшествия к Беспредельному его тело совершенно поправилось. Несмотря на то, что я так часто глядел на эту дорогую для меня форму, я никак не мог допустить, что жизнь покинула ее навсегда. Кожа была гладкой и мягкой, а на лице сохранялось выражение блаженного покоя. Он сознательно покинул свое тело в час мистического призыва.
   Ушел лев Бенгалии!– воскликнул я, пораженный зрелищем.
   10 марта я исполнил все торжественные обряды. Шри Юктешвар был зарыт в землю[¹²] в саду своего ашрама в Пури: свами его обители совершили при этом древние обряды. Позднее из дальних и ближних мест стали прибывать ученики, дабы почтить своего гуру в празднество весеннего равноденствия.
   Крупнейшая газета Калькутты «Амрита Базад Патрика» в следующем своем сообщении нарисовала такой портрет гуру:
   "21 марта в Пури были совершены погребальные церемонии «Бхандара» в память Шримат Свами Шри Юктешвара Гири Махараджа, скончавшегося в возрасте восьмидесяти одного года. Для совершения обрядов в Пури прибыли многие ученики.
   Один из лучших истолкователей «Бхагавадгиты» Свами Махараджа был великим учеником Йогараджи Шри Шияма Чаран Лахири Махасайя из Бенареса. В Индии свами Махарадж основал несколько центров Йогода Сатсанга (Общества самопознания). Он был источником вдохновения того движения Йоги, которое было перенесено на Запад его главным учеником свами Йоганандой. Именно пророческие способности и глубокое прозрение Шри Юктешвараджи вдохновили свами Йогананду на его дело – пересечь океан и распространить в Америке весть учителей Индии.
   Его толкование «Бхагавадгиты» и других писаний свидетельствует о том, что Шри Юктешвар глубоко понимал не только восточную, но и западную философию; они остаются словом, отверзающим очи, в единении Востока и Запада. Веря в единство всех религиозных верований, Шри Юктешвар Махараджа создал Садху Шабха (общество святых), действующее в сотрудничестве с руководителями различных сект и вероисповеданий для внедрения в религии научного духа. В момент ухода он назначил свами Йогананду своим преемником на посту президента Садху Шабха.
   «Поистине, сегодня, с уходом такого человека Индия обеднела. И пусть те, кто имел счастье личного общения с ним, пробудят в себе истинный дух индийской культуры и садханы, олицетворением которого был он».
   Я возвратился в Калькутту. Не решаясь пока ехать в Серампурскую обитель с ее священными воспоминаниями, я вызвал Прафуллу, маленького ученика Шри Юктешвара, жившего в Серампуре, и устроил его в школу Ранчи.
   "В то утро, когда вы уехали в Аллахабад, на Мела,– рассказал мне Прафулла,– учитель тяжело опустился на свое сиденье.
   "Йогананда уехал! – воскликнул он.– Йогананда уехал!
   Он прибавил загадочную фразу: «Мне нужно будет дать ему знать каким-то новым путем». Затем он погрузился в безмолвие на много часов".
   Мои дни протекали среди лекций, занятий, интервью, встречи со старыми друзьями. За пустой улыбкой и беспрестанной деятельностью темные настроения потокам вливались во внутреннюю реку блаженства, которая в течение столь многих лет струилась под песками всех моих восприятий.
   "Куда же ушел этот божественный мудрец? – взывал я в безмолвии из глубин своего страждущего духа.
   Не было никакого ответа.
   «То, что учитель завершил единение с Космическим Возлюбленным – это самое лучшее,– уверял меня мой ум.– Он вечно сияет в том мире, где нет смерти».
   "Никогда больше не сможешь ты увидеть его в старом серампурском доме,– жаловалось сердце. Никогда более ты не сможешь приводить к нему своих друзей, не сможешь с гордостью сказать: "Вот сидит джнянаватар Индии".
   Мистер Райт приготовил все для того, чтобы наша группа отплыла из Бомбея на Запад. Отплытие было назначено на первые числа июня. После двух недель мая, занятых прощальными банкетами и речами в Калькутте, мисс Блетч, мистер Райт и я отправились на нашем форде в Бомбей. По прибытии оказалось, что судовладельцы просят нас отложить отъезд, так как отходящий корабль не располагает необходимым помещением для нашего форда, который потребовался бы нам в Европе.
   – Ничего,– сказал я грустному мистеру Райту,– я хочу еще раз вернуться в Пури". И при этом молча подумал: «Пусть мои слезы еще раз оросят гробницу гуру».
 

Сноски

глава 42 (сноски)

   [1]. В письме, адресованном Обществу Самопознания после махасамадхи Парамахансаджи, доктор С. И. Эйбрехем, руководитель Серампурского колледжа писал: «Я знаю, что Его Святость чувствовал большую любовь к серампурскому колледжу; и стипендия имени Йогананды учреждена как памятник этому факту» (прим. американского издателя).

   [2]. Буквально «парама» – высочайший, «ханса» – лебедь. Лебедь в мифологии изображается носителем Брахмы, Создателя. Священный ханса, как утверждается, обладает способностью извлечь молоко из смеси с водой, являя собою, таким образом, символ распознавания.
   "Ахан-са", или «хан-са» (произносит как хан-н-со-о-о) означает буквально «Я – Он». Эти два могущественных заклинательных санскритских слова обладают вибрационной связью со вдохом и выдохом. Таким образом, с каждым своим дыханием человек бессознательно утверждает истину своего бытия: «Я – Он!»

   [3]. Обычно они избегали этой трудности, называя меня просто сэр.

   [4]. В настоящее время в ашраме Пури существует школа для юношей, называемая «Шри Юктешвар Видьяпитх». Там же периодически происходят встречи садху и пандитов.

   [5]. Т. е. проистекающее из незапамятных корней, из прошлых переживаний смерти. Это место находится во второй главе «Йога-сутры» Патанджали (II. 9).

   [6]. Религиозные Мела упоминаются еще в древней «Махабхарате». Китайский путешественник Хузы Цзянь оставил описание большой Кумбха Мела в 644 г. н. э. в Аллахабаде. Самая большая Мела собирается каждый год; следующая за нею (ардха, или половинная) Кумбха собирается раз в шесть лет, а еще меньшие Мела происходят через три года. Мела происходят в четырех городах: в Аллахабаде, Хардваре, Насико и Уджайне.
   Хуэн Цзянь рассказывает, что Харша, царь северной Индии, раздал собравшимся на Кумбха Мела монахам и паломникам целую царскую казну с накоплениями за пять лет. Когда же Хуан Цзянь отправился обратно в Китай, он отказался от прощальных даров царя, состоявших из золота и драгоценных камней; но увез с собою более ценное сокровище в виде 657 религиозных манускриптов.

   [7]. Я не присутствовал при смерти матери, старшего брата Ананты, старшей сестры Ромы, учителя, отца и многих других любимых мною людей. (Мой отец скончался в Калькутте в 1942 г. в возрасте восьмидесяти девяти лет).

   [8]. Сотни тысяч индийских садху находятся под руководством особого исполнительного комитета из семи руководителей, представляющих семь больших частей Индии. Я встречал махамандалешвара, или президента Шри Джойендра Пури. Этот святой человек чрезвычайно сдержан. Часто в своих речах он ограничивается лишь тремя словами: Истина, Любовь, Труд. Достаточное рассуждение!

   [9]. Титул, буквально означает «тот, кто видит своим разумом» (не имея физического зрения).

   [10]. Кажется, существует много способов перехитрить тигра. Австралийский исследователь Френсис Бертиа рассказывает, что он нашел индийские джунгли «разнообразными, красивыми и безопасными». Волшебным средством, обеспечивающим ему безопасность, оказалось... липкая бумага для ловли мух. «Каждую ночь я расклеивал множество ее листов вокруг своей стоянки, и меня никогда никто не беспокоил,– объясняет он.– Здесь все дело в психологии. Тигр – это животное с большим сознанием собственного достоинства. Он бродит вокруг и подстерегает человека, пока не наткнется на липкую бумагу – а тогда убегает прочь. Ни один уважающий себя тигр не посмел бы встретиться с человеком после того, как попал на липкую бумагу!»

   [11]. Шри Юктешвар вступил в махасамадхи как раз в этот час: 7 часов вечера 9 марта 1936 г.

   [12]. Индийские погребальные обряды требуют для домохозяев сожжения; но свами и монахов других орденов не сжигают, а зарывают в землю (хотя и из этого правила бывают исключения). Символически считается, что тела монахов уже подверглись сожжению в огне мудрости во времена принятия ими на себя монашеских обетов.
 

Глава 43
Воскрешение Шри Юктешвара

   «Господь Кришна!» В мерцающем сиянии передо мною явилась прекрасная форма аватара, когда я сидел в своей комнате в бомбейском отеле «Риджент». Я смотрел на улицу из своего распахнутого окна на четвертом этаже – и неизгладимое видение внезапно появилось передо мною, сверкая поверх крыши высокого здания на противоположной стороне улицы.
   Божественная фигура сделала мне знак, улыбнулась и приветливо кивнула. Я не мог понять, в чем заключается смысл этого послания Господа Кришны, и он исчез с жестом благословения. Я ощутил чудесный подъем духа и почувствовал, что это видение предвещает какое-то духовное событие. Мое путешествие на Запад пришлось на некоторое время отложить. Вернувшись в Бомбей после повторного посещения Калькутты и Пури, я получил приглашения на несколько публичных выступлений.
   В три часа дня 19 июня 1936 г., ровно через неделю после видения Шри Кришны, я сидел на кровати в том же самом отеле. Внезапно божественное сияние прервало мою медитацию. Перед моими широко открытыми от изумления глазами комната преобразилась в какой-то странный мир, и солнечный свет засверкал с поражающим великолепием.
   Волны восторга поглотили все мое существо, когда я увидел, что предо мной во плоти и крови возникла телесная форма Шри Юктешвара!
   – Сын мой! – произнес нежно учитель с ангельской чарующей улыбкой на лице.
   Впервые в жизни я не склонился к его ногам для приветствия, а внезапно бросился вперед и жадно обхватил его руками. Непередаваемый момент! Душевная боль прошедших месяцев была более чем достаточно оплачена неудержимой волной блаженства, нахлынувшей на меня в ту минуту.
   – Учитель мой, возлюбленный сердца моего, почему Вы покинули меня? – бормотал я несвязно, обуреваемый радостью.– И почему вы разрешили мне ехать на Кумбха Мела? Как жестоко порицал я себя за то, что оставил вас!
   – Я не хотел мешать счастливому случаю, позволившему тебе увидеть то место, где я впервые встретил Бабаджи. Но ведь я покинул тебя лишь на короткий срок: разве я не с тобою опять?
   – Но это действительно вы, учитель, тот же самый Лев Господень? Что это за тело у Вас? Похоже ли оно на то, которое я зарыл под жесткими песками Пури?
   – Да, дитя мое, я все тот же. Это тело – из плоти и крови. Хотя я вижу его, как эфирное, твоему зрению оно представляется физическим. Из атомов космоса я создал совершенно новое тело, в точности такое же, как и физическое тело космической иллюзии, которое ты оставил под иллюзорными песками Пури в твоем иллюзорном мире. По истине, я воскрес – не на Земле, а на астральной планете. Ее обитатели могут лучше, чем земные существа, реагировать на мое высокое состояние. Там когда-нибудь ты встретишься и со мною, и с теми возвышенными существами, которых ты любишь.
   – Бессмертный гуру, расскажите мне еще!
   На лице учителя появилась быстрая и веселая улыбка.
   – Дорогой мой,– промолвил он,– не ослабишь ли ты хоть чуть-чуть свои объятия?
   – Только немного,– воскликнул я, продолжая сжимать его с цепкостью осьминога. Я мог ощутить тот же самый, слабый, но приятный естественный запах, свойственный ранее его телу. Волнующее ощущение прикосновения божественного тела все еще сохраняется внутренними поверхностями моих рук и ладоней, когда я вспоминаю эти прекрасные мгновения.
   Как пророки посланы на Землю помочь людям отрабатывать их физическую карму, так и я был послан Богом, чтобы послужить спасителем на астральной планете,– объяснил мне Шри Юктешвар.– Она называется «Хираньялока», или «Просветленная астральная планета». Там я помогаю продвинутым существам избавиться от астральной кармы и таким образом достичь совершенства, освобождения от астральных перерождений. Обитатели Хараньялоки высоко развиты в духовном отношении. Все они в своем последнем воплощении на земле приобрели с помощью медитации способность сознательно покидать свои физические тела во время смерти, никто не может вступить в Хираньялока, если он не пережил во время предыдущей жизни на Земле, состояния сабикальпа и нирбикальпа самадхи[¹].
   Обитатели Хираньялока уже прошли через обычные сферы астрального мира, куда они должны были вступить после смерти, как почти все обитатели Земли. Там они разрушают многие семена кармы, связанные с их прошлыми действиями в астральных мирах. Никто, кроме высоко продвинутых подвижников, не в состоянии успешно исполнять такую искупительную работу в астральных сферах[²]. Далее, чтобы полностью освободить свои души от всех следов астральной кармы, эти существа силою космического закона вынуждаются вновь родиться в новых астральных телах на Хираньялока, на астральном солнце, или небе, где нахожусь я, чтобы помочь им. В Хираньялока находятся также и существа, близкие к совершенству, которые пришли туда из высшего причинного мира.
   Мой ум в тот момент находился в столь совершенном созвучии с умом моего гуру, что последний передавал мне картины своего мира частично при помощи слов, а частично при помощи непосредственных мысленных образов. Таким путем я быстро схватывал воплощенные в его мыслях факты.
   Ты читал в писаниях,– продолжал учитель,– что Бог последовательно заключил человеческую душу в трех телах: идеальном, или причинном, в тонком, или астральном седалище умственной и эмоциональной природы, и наконец, в грубом, или материальном теле. На Земле человек вооружен своими физическими чувствами. Астральная же личность действует через сознание, чувства и тело, состоящее из жизнетронов[³]. Существо, имеющее лишь причинное тело, остается в блаженном мире идей. Моя же работа идет с теми астральными подвижниками, которые готовятся впервые или вновь вступить в причинный мир.
   Обожаемый учитель, пожалуйста, расскажите мне еще об астральном космосе",– взмолился я. Хотя я немного ослабил свои объятья, как того просил Шри Юктешвар, мои руки продолжали держаться за него. Бесценное сокровище, мой гуру, который, презирая смерть, пришел навестить меня!
   Существует много астральных миров, населенных астральными обитателями,– начал Шри Юктешвар.– Эти существа пользуются особыми астральными проводниками, или массами света, чтобы перемещаться с одной планеты на другую со скоростью, превышающей радио и электричество.
   Астральная вселенная, состоящая из тонких световых и цветовых вибраций, в сотни раз обширнее материального космоса. Все физическое творение как бы висит подобно небольшой плотной корзине под гигантским сверкающим воздушным шаром астральной сферы. Как множество материальных солнц и звезд, странствующих в пространстве, точно так же существуют бесчисленные астральные солнечные и звездные системы. Астральные солнца и луны красивее физических. Астральные светила напоминают северное сияние, причем солнечное сияние в астральном мире более ослепительно, чем умеренно блестящее сияние луны. Астральные день и ночь более продолжительны, чем земные.
   Астральная вселенная бесконечно прекраснее, яснее, чище, она более упорядочена. В ней нет мертвых планет или бесплодных земель. Там отсутствуют такие земные недостатки, как сорняки, вредные бактерии, вредные насекомые, змеи и т.п. В противоположность сменам климата и времен года, происходящим на Земле, астральная сфера сохраняет одну и ту же температуру вечной весны; там иногда идет сверкающий снег, а иногда дождь из разноцветных огней. В астральном мире есть множество опаловых озер, блистающих морей и радужных рек.
   Обычная астральная вселенная – но не более тонкое астральное небо Хираньялоки – населена миллионами астральных существ, которые более или менее недавно перешли сюда с Земли. Там живут также мириады фей, наяд, рыб, зверей, домовых, гномов, полубогов и духов, причем все они обитают на различных астральных планетах в соответствии со своими кармическими особенностями. Различные части этой сферы, или вибрационные районы, предназначены для добрых и злых духов. Добрые могут передвигаться свободно, а злые ограничены определенными зонами. Так же, как люди живут на поверхности земли, черви – в почве, рыбы – в воде, а птицы – в воздухе, астральные существа различных степеней развития должны обитать в соответствующих вибрационных условиях.
   Среди падших ангелов тьмы, изгнанных из различных астральных миров, идут раздоры и войны. В войне они пользуются жизнетронными бомбами или созданными разумом мантрическими[⁴] вибрационными лучами. Эти изгнанники обитают в мрачных и бесплодных областях низшего астрального космоса, отрабатывая там свою дурную карму.
   А в обширных областях, расположенных над темной астральной тюрьмой, все прекрасно, все сверкает. Астральный космос более созвучен божественной воле и плану совершенствования. Каждый астральный объект проявляется прежде всего силой Божественной воли и частично призывом воли астрального существа. Эти последние обладают способностью изменять или улучшать красоту и форму того, что уже создано Господом. Он дал своим астральным детям свободу и привилегию изменять и улучшать по своему желанию астральный космос. На Земле плотные предметы можно преобразовать в жидкие или иные формы при помощи природных или искусственных химических процессов, а «плотные предметы» астрального мира превращаются в астральные жидкости, газ или атомную энергию целиком и полностью под действием воли обитателей этого мира.
   Земля погружена во тьму; она полна столкновений и убийств на море, на суше и в воздухе,– продолжал гуру,– а астральные миры знают счастливую гармонию и равновесие. Астральные существа произвольно материализуют и дематериализуют свои формы. Цветы, рыбы и звери могут на некоторое время превратиться в астрального человека. Все остальные существа имеют возможность принимать любую форму; они в состоянии легко общаться друг с другом. Их не ограничивает никакой определенный естественный закон. Так, например, любое астральное дерево можно успешно заставить произвести плод манго, или цветок, или какой-нибудь совершенно другой объект. Все вибрирует в творческом свете Бога.
   Там нет рожденных женщинами. Астральные существа силою своей, созвучной с космосом воли производят на свет потомство по особым образцам астральных форм. Лицо, недавно лишившееся тела на физическом плане, является на астральный план, в астральную семью «по приглашению», т. е. в силу притяжения сходных душевных и духовных тенденций.
   Астральное тело не подвержено действию холода, тепла или иных природных условий. Его анатомия включает астральный мозг, или всеведущий лотос света с тысячью лепестками, а также шесть пробужденных центров в сушумне, или астральная спинномозговая ось. Сердце, поглощая свет и космическую энергию из мозга, распределяет их по астральным нервам и клеткам тела. Астральные существа способны производить перемены в своих формах при помощи жизнетронной силы или же действием священных мантрических вибраций.
   В большинстве случаев астральное тело представляет собою точную копию последней физической формы. Лицо и фигура астральной личности напоминают ее лицо и фигуру в молодые годы прошлого воплощения. Иногда некоторые люди, как и я, например, предпочитают сохранять облик своей старости",– учитель, излучавший подлинный дух юности, весело усмехнулся.
   В отличие от пространственного физического мира, ограниченного тремя измерениями и познаваемого лишь пятью чувствами, астральные сферы постигаются лишь всеохватывающим шестым чувством или интуицией,– продолжал Шри Юктешвар.– Все астральные личности, видят, слышат, обоняют, ощущают и определяют вкус при помощи непосредственного интуитивного чувствования. У них имеется три глаза, причем два из них частично закрыты. Третий и главный астральный глаз, расположенный в центре лба, открыт. Астральные люди обладают и всеми внешними органами чувств: глазами, ушами, носом, языком и кожей, однако они пользуются интуитивным чувством для получения ощущений при помощи любой части тела. Они могут слышать глазами или языком, определять вкус ушами, кожей и т. п.[⁵]
   Физическое тело человека подвержено бесчисленным опасностям, его легко повредить или расстроить. Эфирно-астральное тело тоже иногда может быть порезано или повреждено, но оно сейчас же исцеляется простым усилием воли.
   – Гурудев, все ли астральные личности красивы?
   – В астральном мире красота считается духовным качеством, а не внешним зрелищем,– ответил Шри Юктешвар.– Поэтому астральные существа считаю неважными черты лица. Все же они обладают привилегией облекать себя по желанию в новые многоцветные тела из астральной материи. Так же, как и мирские люди надевают новые одежды для праздников, так и астральные личности всегда находят поводы для украшения себя специально приготовленными формами.
   На астральных планетах высших планов, подобных Хараньялоке, происходят радостные празднества, когда одно из существ освобождается от астрального мира. Это возможно благодаря духовному продвижению, вследствие которого существо становится готовым вступить на небеса или в причинный мир. В таких случаях Невидимый Отец Небесный и святые, погрузившиеся в Его бытие, проявляются в прекрасных астральных телах и присоединяются к празднеству. Чтобы доставить удовольствие своим возлюбленным детям, Господь принимает желаемые ими формы. Если подвижник поклоняется божеству с преданностью и благоговением, он видит Бога в Образе Божественной Матери. Для Иисуса аспект Отца был ближе других концепций. Индивидуальность, которой Творец одарил каждое из Своих творений, предъявляет всяческие требования к многообразию Господа! Некоторые из этих требований возможно постичь, другие – нет". Мы с гуру счастливо рассмеялись.
   Друзья по прошлым жизням легко узнают друг друга на астральной планете,– продолжал Шри Юктешвар своим прекрасным звучным голосом, напоминавшим звук флейты.– Радуясь тому, что дружба бессмертна, они понимают неразрушимость любви, которая часто подвергается сомнению во время печали, заблуждений и расставаний земной жизни.
   При помощи интуиции астральные существа проникают сквозь завесу и наблюдают за деятельностью людей; но человек не в состоянии видеть астральные сферы, если у него не развито шестое чувство. Однако тысячи обитателей Земли имели моменты проблесков астрального мира или восприятия его обитателей[⁶].
   Населяющие Хираньялока существа обычно пребывают в состоянии бодрствования в экстазе нирбакальпа. Такое переживание длится в течение долгих астральных дня и ночи. Оно способствует разрешению труднейших проблем управления космосом и искуплению блудных сынов, душ, рожденных на Земле. Когда Хираньялока погружается в сон, у ее обитателей имеют место случайные переживания и астральные видения, напоминающие сон.
   Обитатели всех частей Хираньялоки все же подвержены ментальным страданиям. Чувствительные умы высоких подвижников на планах, подобных Хираньялоке, ощущают острую боль при чьей-нибудь ошибке в поведении или в восприятии истины. Эти высокие существа стремятся согласовать каждую мысль и каждое действие с совершенством духовного закона.
   Все сношения обитателей астрального мира друг с другом осуществляются целиком при помощи передачи мысли и астрального телевидения. В астральных сферах неизвестны случаи непонимания смысла или противоречия между произнесенными и написанными словами, тогда как на Земле это происходит сплошь и рядом.
   Подобно тому, как люди на экране кино, благодаря целой серии созданных светом картин, двигаются и действуют, но в действительности не дышат, так и астральные личности двигаются и работают как разумные существа, состоящие из света; но для оживотворения их тел не требуется кислород. Человеческая жизнь находится в зависимости от твердых тел, газов, жидкостей и жизненной энергии воздуха. А обитатели астрального мира поддерживают свое существование в основном космическим светом".
   – Учитель, а едят что-либо астральные существа? – Я впивал его чудесные разъяснения, воспринимая их всем моим существом, всеми способностями: умом, сердцем, и всей душою. Сверхсознательные восприятия вечно реальны и неизменны, тогда как летучие впечатления внешних чувств всегда бывают истинны лишь временно и относительно. Воспоминания человека о них скоро теряют живость. Слова моего гуру так глубоко врезались в самое мое существо, что в любое время, перенося свой разум в сверхсознательное состояние, я мог ясно пережить его божественный опыт.
   На астральных почвах произрастают сверкающие лучеобразные овощи,– отвечал гуру.– Обитатели астрального мира поглощают фрукты и овощи, пьют нектар, истекающий из великолепных фонтанов света, а также находящийся в астральных ручьях и реках. Так же, как обычно недоступные зрению образы людей на земле можно вызвать из эфира, сделать видимыми при помощи телевизионного устройства и послать их дальше в пространство, так и сотворенные Богом невидимые астральные прототипы овощей, растений и фруктов, парящие в эфире, привлекаются на астральную планету волей ее обитателей. Точно таким же образом самые дикие фантазии астральных существ материализируются в астральные сады, которые позднее возвращаются в состояние астральной невидимости.
   Хотя обитатели небесных сфер, подобных Хираньялоке, почти свободны от употребления еды, есть еще более высокое существование. Это безусловное бытие близких к совершенству личностей в причинном мире. Единственной их пищей является манна блаженства.
   Астральная личность встречается с целой толпой родственников: отцов, матерей, жен, мужей, детей и друзей, приобретенных во время различных земных воплощениях[⁷]. Они время от времени появляются в различных частях астрального космоса. Поэтому астральный человек не в состоянии решить, кого он должен любить больше. Таким путем он учится дарить равную и божественную любовь всем существам, рассматривая их как детей и индивидуализированных проявлений Бога.
   Хотя внешний вид любимых существ может измениться в той или иной степени в соответствии с развитием новых качеств их последней жизни, обитатель астрального мира пользуется своей безошибочной интуицией, чтобы узнать тех, кто были на других планетах существования близки его сердцу. И он приветствует их в новой астральной обители. Поскольку в процессе творения каждый атом одарен неугасимой индивидуальностью[⁸], астральный друг будет признан своими близкими, какой бы внешний вид он ни принял. Точно так же, как на земле при тщательном наблюдении узнают личность актера, в какую бы одежду он ни облекся.
   Нормальная длительность жизни в астральных сферах значительно больше, чем на земле. Личность обитает там в течение некоторого периода, обусловленного тяжестью ее материальной кармы, которая притягивает ее обратно в земные сферы; такое вторичное появление на Земле совершается через определенный промежуток времени. Некоторые существа возвращаются на Землю сейчас же после физической смерти. Обыкновенно это происходит потому, что у них имеется сильное желание туда вернуться. А для достаточно продвинутой личности средний срок пребывания в астральной сфере колеблется от пятисот до тысячи лет (в земных измерениях). Подобно тому, как секвойя переживает другие деревья на целые тысячелетия или многие йогины живут по несколько сот лет, в то время как большинство людей умирает до шестидесяти, так и исключительные личности живут в астральной сфере до двух тысяч лет.
   Астральное существо не должно болезненно бороться со смертью во время сбрасывания своего лучезарного тела. Тем не менее, многих из существ охватывает слабое беспокойство при мысли о необходимости покинуть свою астральную форму для перехода в более тонкую, причинную. Астральный мир свободен от насильственных смертей, болезней и старости. Эти три ужасных явления суть проклятия земного существования, где человек позволил своему сознанию почти полностью отождествить себя с хрупким физическим телом, которое и существует-то на свете лишь благодаря постоянной поддержке пищи, воздуха и сна.
   Физическая смерть проявляется благодаря исчезновению дыхания и разложения клеток тела. Астральная смерть заключается в рассеивании жизнетронов, этих проявленных единиц космической энергии, которые оставляют телесную форму астральных существ. После физической смерти человек теряет сознание тела и осознает свое тонкое тело в астральном мире. Переживая затем в соответствующее время астральную смерть, человек, переходит от сознания астрального рождения и смерти к сознанию физического рождения и смерти. Эти повторные циклы, заключенные в астральной и физической оболочках, являются неизбежной участью всех существ, не достигших просветления. Описание рая и ада в писаниях иногда смутно волнуют глубочайшие слои человеческой памяти, которые находятся еще глубже подсознания. Они напоминают ему о долгих циклах переживаний в блаженном астральном и полном разочарований земном мирах".
   – Любимый учитель,– спросил я,– пожалуйста, опишите детальнее разницу между повторными рождениями на Земле и в астральной сфере.
   – Человек, как индивидуальность, в сущности своей имеет причинное тело,– объяснил гуру,– которое представляет собою как бы матрицу тридцати пяти идей, необходимых Богу в качестве основы причинных мыслительных сил, из которых Он впоследствии создал тонкое астральное тело из девятнадцати элементов и грубое физическое тело из шестнадцати элементов.
   Девятнадцать элементов астрального тела существуют в сферах ума, эмоциональной и жизнетворной. Эти девятнадцать составных частей суть: интеллект, сознание "я", ощущения, ум, как инструменты знания; пять инструментов действия, или тонкие подобия способностей к действию, а именно: воспроизведение потомства, выделение, речь, ходьба и работа руками; пять орудий жизненной энергии, одаренные силой отправления: кристаллизационные, ассимиляционные, выделительные, обменные и циркуляторные функции тела. Эта тонкая астральная оболочка из девятнадцати элементов переживает смерть физического тела, состоящего из шестнадцати грубых космических элементов.
   В тридцати пяти мысленных категориях причинного тела Бог разработал все комплексы девятнадцати астральных и шестнадцати физических подобий. Сгустив вибрационные силы, сначала тонкие, затем и плотные, Он создал астральное тело человека и наконец физическую его форму. Согласно закону относительности, в силу которого Первичная Простота стала запутанным множеством, причинный космос и причинное тело отличаются от астрального космоса и астрального тела. Подобным же образом физический космос и физическое тело имеют характерные отличия от других форм творения.
   Бог продумывает внутри Себя различные идеи и проектирует их в сны. Таким образом появляется владычица Космического Сна, украшенная бесконечным узором относительности.
   Физическое тело составлено из устойчивых объективизированных снов Творца. На земле вечно присутствуют противоположность: болезнь и здоровье, страдание и удовольствие, потеря и приобретение. Человеческие существа находят в трехмерной материи свои ограничения, сопротивление своим желаниям и деятельности. Когда присущее человеку желание жить жестоко потрясено болезнью или другим причинами, наступает смерть, и тяжелое одеяние из плоти временно сбрасывается. Однако душа остается облеченной в астральное и причинное тело[⁹]. Сила сцепления, при помощи которой все эти три тела удерживаются вместе, есть желание. Стимулирующая сила неутоленных желаний есть основа рабства всего человечества.
   Физические желания коренятся в эгоизме и чувственных удовольствиях. Принуждение или искушение со стороны чувственных переживаний более могущественны, чем силы желаний, соединенных с астральными привязанностями или причинными восприятиями.
   Астральные желания сосредоточены вокруг наслаждений особыми видами вибрации. Астральные существа наслаждаются эфирной музыкой сфер; их глубоко захватывает вид всего творения, выраженного в неистовых формах изменяющегося света. Таким образом, астральные желания имеют связь со способностью астрального существа воспринимать все предметы и переживания, как формы света, или как сгустившиеся мысли, или сны.
   Причинные желания осуществляются лишь в восприятии. Почти достигшие освобождения существа, заключенные только в причинное тело, воспринимают всю вселенную в виде реализации слов – Идей Бога; они могут материализовать все, что угодно, в чистой мысли. Поэтому причинные существа считают наслаждения физическими ощущениями или астральные восторги грубыми, удушающими тонкую чувствительность души. Они изживают свои желания при помощи их немедленной материализации[¹⁰]. Индивидуальность, прикрытая только тонкой оболочкой причинного тела, может создать проявления целых вселенных, как это делает Творец. Поскольку все творение состоит из ткани космического сна, душа, одетая в тончайший причинный покров, обладает гигантской силой постижения.
   Душа по своей природе невидима; ее можно различить только по присутствию одного или нескольких ее тел. Самое наличие тела указывает на то, что его существование вызвано неудовлетворенными желаниями[¹¹].
   До тех пор, пока человеческая душа облечена в одну, две или три телесные оболочки, крепко запечатанные корою познания и желаний, она не в состоянии погрузиться в Океан Духа. Когда же плотное физическое вместилище разрушено молотом смерти, два другие покрова – астральный и причинный – все еще препятствуют душе сознательно соединиться с Вездесущим Светом. Когда же, при помощи мудрости достигнута свобода от желаний, ее сила разрушает два оставшихся сосуда. Тогда, наконец, крошечная душа человека погружается в Беспредельность; она становится единой с Безмерным Колебанием.
   Я попросил своего божественного гуру пролить дальнейший свет на высший и таинственный причинный мир.
   – Причинный мир неописуемо тонок,– ответил он.– Чтобы понять его, нужно обладать такими колоссальными способностями сосредоточения, чтобы, закрыв глаза, явственно представить астральный и физический миры во всей их необъятности – сверкающий шар с плотным ядром внутри – как существующим лишь идеально. Если таким сверхчеловеческим сосредоточением человеку удастся добиться обратного представления об этих двух космосах со всеми их сложностями, как о чистых идеях – тогда он достигнет причинного мира и утвердится на пограничной линии, где происходит растворение материи и мысли. Там он постигает все сотворенные предметы – твердые тела, жидкости, газы, электрическую и все другие виды энергии, все существа, людей, животных, растения, бактерии, божественные существа – как формы сознания. Совершенно так же человек, закрыв глаза, понимает, что он существует даже и тогда, когда его тело невидимо для физических глаз, когда оно наличествует только как идея.
   Все то, что человеческое существо может совершать в воображении, существо причинного мира может осуществить реально. Самый колоссальный человеческий интеллект с огромной силой воображения в состоянии переходить – только в уме – от одной мысленной крайности к другой, переноситься мысленно с планеты на планету, бесконечно странствовать в недрах Беспредельности, парить, подобно ракете, над завесой галактики, сверкать, как луч фонаря, над туманностями и звездными пространствами. Но существа причинного мира обладают значительно большей свободой; они могут без усилий немедленно проявить свои мысли в объективности без каких бы то ни было материальных или астральных препятствий, без кармических ограничений.
   Существа причинного мира понимают, что физический космос не является по преимуществу соединением электронов, как и астральный космос не есть, прежде всего, сочетание жизнетронов. Оба эти космоса в действительности созданы из мельчайших частиц Божественной мысли, раздробленных и разъединенных майей, законом относительности, который очевидно, вмешивается в жизнь с тем, чтобы отделить творение от Творца
   Души причинного мира узнают друг друга как индивидуализированные точки движущего Духа; их мыслеформы являются единственными окружающими их объектами. Существа причинного мира видят, что различие между телами и мыслями есть просто различия между идеями. Как человек, закрыв глаза, в состоянии видеть ослепительный белый свет или слабый синеватый туман, так и обитатели причинного мира могут видеть, слышать, обонять, осязать и вкушать только силой мысли; они создают или разрушают все, что угодно, силой космического разума.
   Как жизнь, так и смерть в причинном мире совершаются в мысли. Существа с причинными телами вкушают только амброзию вечно нового знания. Они пьют из источников мира, блуждающих по неизведанной почве постижения, плавают в океанической бесконечности блаженства. Их сверкающие мысленные тела проносятся мимо триллионов созданных духом планет, этих свежих мыльных пузырей вселенной, мимо звезд мудрости, призрачных грёз золотых туманностей – в небесных недрах Беспредельности.
   Многие существа остаются в причинном космосе целые тысячелетия. В более глубоких экстазах освобожденная душа отделяется и от нашего причинного тела и облекается в необъятный простор причинного космоса. Все отдельные русла идей, отдельные волны энергии, любви, воли, радости и сосредоточения растворяются в вечно-радостном море Блаженства. Душа более не должна переживать свое счастье как индивидуализированная волна сознания: она погружается в Единый Космический Океан, все волны которого являют собой вечное ликование, восторг, биение радости.
   Когда душа вышла из кокона трех тел, она навсегда ускользает из-под власти закона относительности, она становится неизреченным Вечно Сущим[¹²]. И вот перед нами бабочка Вездесущего Бытия, крылья которой украшены лунами, звездами и солнцами! Душа, расширившаяся до Духа, пребывает уединенно в области, где светит свет без света, где существует тьма без тьмы, а мысль – без мысли; она опьянена экстазом радости в божественных грезах космического творчества!
   – Свободная душа! -воскликнул я в благоговении.
   – И когда душа наконец выходит за пределы трех оболочек телесных заблуждений,– продолжал учитель,– она становится единой с Беспредельностью без какой бы то ни было утраты своей индивидуальности. Христос достиг этой конечной свободы даже до того, как родился в виде Иисуса. В трех стадиях своего прошлого, выраженных символически тремя днями его переживания смерти и Воскресения, Он достиг полной силы для того, чтобы воскреснуть в духе.
   Недостаточно развитый человек должен пройти бесчисленные земные, астральные и причинные воплощения, чтобы освободиться от своих трех тел. Учитель, достигший этой конечной свободы, может избрать путь возвращения на Землю в виде пророка, дабы привести к Богу других людей; или, как сделал я, он может избрать пребывание в астральном космосе. Там спаситель берет на себя часть бремени кармы обитателей его нового мира, помогая им таким путем закончить цикл воплощений в астральном мире и перейти к постоянному существованию в сфере причинного космоса[¹³]. Или же такая освобожденная душа может вступить в причинный мир, чтобы помочь его обитателям сократить свое пребывание в причинном теле и тем самым достичь Абсолютной Свободы.
   – О, воскресший, я хочу еще услышать о карме, которая вынуждает людей вернуться в три мира!
   Я думаю, что мог бы без конца слушать моего всезнающего учителя. Никогда во время его жизни на Земле не был я так способен усвоить столь много из его мудрости за один раз. Теперь же я впервые получал ясное, определенное прозрение в загадочный промежуток на шахматной доске космоса между жизнью и смертью.
   – Физическая карма человеческих желаний должна быть полностью изжита, пока станет возможным его постоянное пребывание в астральных сферах,– разъяснил мне учитель своим волнующим голосом.– В астральных сферах живет два рода существ. Это, прежде всего, те, кто все еще не избавились от земной кармы и потому должны вновь облечься в плотные физические тела, чтобы погасить свои кармические долги. Их можно, после их физической смерти, назвать скорее временными посетителями астрального мира, нежели его постоянными обитателями.
   Существам с неискупленной земной кармой не разрешается после смерти в астральной сфере перейти в высшие сферы причинного мира, в обитель космических идей. Они должны будут перемещаться только между физическими и астральными мирами, обладая последовательно сознанием своего грубого физического тела из шестнадцати грубых элементов и сознанием астрального тела из девятнадцати тонких элементов. Но после каждой утраты своего физического тела недостаточно развитое существо с Земли большую часть своего пребывания в астральном плане проводит в глубоком оцепенении, как бы в глубочайшем сне, почти не осознавая красоты астральной жизни. После отдыха в астральном мире такой человек вернется на материальный план для дальнейших уроков; благодаря повторным пребываниям в астральных сферах он постепенно привыкнет к их тонким особенностям.
   С другой стороны, существа, навсегда освободившиеся от всяких материальных желаний, являются постоянными обитателями астральной сферы или живут там долгое время. Они не нуждаются в повторном возвращении к грубым вибрациям Земли. Такие существа имеют неизжитой только астральную или причинную карму. После астральной смерти они переходят в более прекрасный и тонкий причинный мир. Изжив мыслеформы причинного тела в конце определенного порога, предрешенного космическим законом, эти высоко продвинутые существа возвращаются затем на Хираньялоку или на аналогичную высшую астральную планету, повторно родившись в новом астральном теле для погашения своей неискупленной астральной кармы.
   Сын мой, теперь ты можешь более полно уяснить себе, что я воскрес по божественному повелению,– продолжал Шри Юктешвар,– как спаситель душ, перевоплощающихся на астральном плане и возвращающихся туда из причинной сферы, а не тех астральных существ, которые поднимаются в эту сферу с Земли. Последние, все еще оставаясь в оковах материальной кармы, не поднимаются на высшие астральные планеты, подобные Хираньялоке.
   Подобно тому, как большинство людей на Земле не выучиваются приобретенному медитацией прозрению и не в состоянии оценить высшие радости и преимущества астральной жизни и потому желают возвратиться к ограниченным, несовершенным удовольствиям Земли, так и многие астральные существа в момент распада своих астральных тел оказываются неспособными представить себе более высокое состояние духовной радости причинного мира, и, пребывая мысленно в более грубом и мишурном астральном счастье, жаждут вновь обрести свой потерянный астральный рай. Такие существа должны искупить свою тяжкую, астральную карму, прежде чем они смогут достичь после астральной смерти постоянной обители в причинно мысленном мире, отделенном от Творца лишь тончайшей завесой.
   И лишь тогда, когда существо более не имеет желаний вновь испытать радующие глаз переживания астрального космоса, когда оно не может поддаться искушениям вернуться туда еще раз, тогда только остается оно в причинном мире. Завершив здесь труд искупления всей причинной кармы, или семян прошлых желании, утонченная душа сбрасывает прочь остатки тройной коры неведенья и, освободившись от последних оков причинного тела, сливается с Вечным.
   – Понимаешь ли ты все это теперь,– улыбнулся учитель своей чарующей улыбкой.
   – Да, я понимаю все, благодаря вашей милости! Я не могу словами выразить свою радость и благодарность.
   Никогда дотоле не получал я такого вдохновляющего знания от какой-либо песни или истории. Хотя в индийских писаниях и упоминается астральный и причинный миры и три человеческих тела, какими далекими к лишенными смысла казались мне эти их страницы в сравнении с горячей достоверностью моего воскресшего учителя! По истине, для него не существовало ни одной «неведомой страны», из которой «не возвращался ни один странник!»
   Взаимопроникновение трех тел человека выражается многими способами,– продолжал мой высокий гуру,– благодаря его тройной природе. В бодрствующем состоянии на Земле, человек более или менее осознает свои три проводника. Когда он интенсивно погружается в ощущения вкуса, запаха, прикосновения, слуха или зрения, он работает главным образом в своем физическом теле. Представляя себе нечто или желая чего-нибудь, он действует главным образом в астральном теле. Его причинный проводник находит выражение тогда, когда он размышляет, погружается в глубокую интроспекцию или медитацию. Космические мысли, свойственные гению, приходят в голову человеку, который привык входить в соприкосновение со своим причинным телом. В таком понимании можно охарактеризовать человека как «материального», «энергетического» и «интеллектуального».
   Около шестнадцати часов в день человек отождествляет себя со своим физическим аппаратом. Затем он спит. Если он видит сон, он остается в астральном теле, без усилий создавая любой объект совершенно так же, как это делает астральное существо. Если сон человека глубок и свободен от сновидений, он способен на несколько часов переносить свое сознание, или чувство "я", в причинное тело. Такой сон производит оживотворяющее действие. Тот, кто видит сны, соприкасается с астральным, а не с причинным телом; и его сон не дает полного восстановления сил.
   Я с любовью смотрел на Шри Юктешвара, когда он давал эти чудесные разъяснения.
   – Ангельский гуру,– сказал я,– ваше тело выглядит совершенно таким же, каким я видел его в последний раз, оплакивая в ашраме Пури.
   – Да, мое новое тело – это точная копия старого. Я материализую или дематериализую эту форму в любое время по своему усмотрению, гораздо чаще, чем я делал это на Земле. При помощи быстрой дематериализации я переношусь со скоростью света с одной планеты на другую или из астрального космоса – в физический или причинный.– Здесь божественный гуру улыбнулся.– Хотя ты так быстро двигаешься с места на место все эти дни, я все же без труда нашел тебя в Бомбее.
   – О, учитель, я так глубоко горевал о вашей смерти!
   – Ах, да разве я умер? Разве здесь нет какого-то противоречия? – Глаза Шри Юктешвара сверкали весельем и любовью.
   – Ведь ты находился на Земле только во сне; и на этой Земле ты видел мое тело, как образ сна,– продолжал он,– а впоследствии ты зарыл этот созданный сном образ в землю. Теперь мое более тонкое физическое тело, которое ты видишь, а сейчас даже сжимаешь с достаточной силой! – воскресло на другой, более тонкой планете – грезе Бога. Когда-то наступит время, и это более тонкое тело, как и более тонкая планета – греза, тоже исчезнет, ибо и оно не вечно. Все сны должны в конце концов лопнуть, как мыльные пузыри, сын мой Йогананда. Различай же между снами и реальностью!
   Эта ведантическая идея[¹⁴] глубоко поразила меня. Мне стало стыдно за то, что я жалел об учителе, увидев в Пури его безжизненное тело. Я понял наконец, что мой гуру всегда обладал полным сознанием Божественного, всегда постигал, что его жизнь и смерть на Земле, равно как и нынешнее воскресение, были ничем иным, как относительными божественными идеями в космическом сне.
   – Так, я раскрыл ныне тебе Йогананда, истины моей жизни, смерти и воскресения. Не печалься обо мне; лучше распространяй повсюду весть о том, как я воскрес, и как я перехожу из области одной божественной грезы Земли, в область другой божественной грезы, планеты душ, облеченных в астральную материю. И тогда в сердце обезумевших от скорби, страха и смерти людей, живущих в этом мире снов, прольется новая надежда!
   – Да учитель! – радостно воскликнул я, думая о том, как охотно я поделюсь со всеми прочими людьми моей радостью по поводу его воскресения!
   – На земле мои требования были чересчур высоки и не подходили к природе большинства людей. Часто я бранил тебя больше, чем следовало бы. Ты выдержал мое испытание, и твоя любовь сияла сквозь облака всех порицаний.– Он прибавил с нежностью.– Сегодня я пришел также, чтобы сказать тебе: никогда более ты не увидишь моего строгого наблюдающего за тобой взора, никогда более не буду я бранить тебя!
   Как недоставало мне выговоров моего великого гуру! Ибо каждый из них оказывался моим ангелом-хранителем!
   – Дорогой мой учитель! Браните меня миллион раз – и, пожалуйста, начните это сейчас же!
   – Нет, больше я никогда не буду бранить тебя,– раздался серьезный голос гуру, в котором, однако, чувствовалась скрытая веселость.
   – Мы с тобою будем улыбаться друг другу, пока две наши формы кажутся различными во сне божественной Майи. В конце концов мы погрузимся, как одно целое, в недра Космического Возлюбленного, и наши улыбки станут Его улыбками, наша совместная песнь радости, звенящая через всю вечность, станет слышной всем душам, настроенным в унисон с Божественным!
   Шри Юктешвар пролил свет на некоторые вещи, секрет которых я не могу здесь раскрыть. За те два часа, которые он провел со мной в комнате бомбейского отеля, он ответил на все мои вопросы. Множество предсказаний, сделанных им в тот июньский день 1936 года, уже сбылись.
   – Теперь я оставляю тебя, мой любимый! – И при этих словах я ощутил, что тело учителя растаяло в моих объятиях.
   – Дитя мое,– зазвучал его голос, проникая своими колебаниями в самую глубину моей души,– когда бы ты ни вступил в двери нирбикальпа-самадхи, когда бы ты ни позвал при этом меня, я всегда явлюсь тебе во плоти и крови, точно так же, как сейчас.
   Произнесши это небесное обещание, Шри Юктешвар исчез из моих глаз. Далекий музыкальный голос прогремел, подобно отдаленному раскату грома: "Скажи всем! Тот, кто постигнет в нирбикальпа, что наша Земля – лишь сон Божественного, может прийти на планету Хираньялока, в более тонкую обитель, созданную Божественной мечтою. И там он найдет меня, воскресшего в таком же точно теле, каким, было мое земное. Йогананда, скажи всем!"
   Ушла прочь печаль расставания. Сожаление, горе, вызванное его смертью, долгое беспокойство – все это совершенно улетело вместе с облаком стыда. Блаженство изливалось на меня через бесконечные фонтаны вновь открывшихся пор души. Давно закрытые из-за неупотребления, они раскрылись в чистоте, залитые потоком экстаза. Перед моим внутренним взором, подобно сменяющим друг друга кадрам кинофильма, появились мои прошлые воплощения. Хорошая и дурная карма прошлого растворилась в космическом свете, излитом на меня при божественном посещении учителя.
   В этой главе своей книги, выполняя повеление моего гуру, я сообщаю радостную весть, хотя она может еще раз смутить это недоверчивое поколение. Человек твердо усвоил идею о своей ничтожности и редко бывает свободен от отчаяния; но и то, и другое суть извращения, а не его подлинная судьба. В тот день, когда он пожелает, он вступит на путь, ведущий к свободе. Слишком долго слушал он своих исполненных пессимизма наставников, твердивших ему: «прах еси!» и не обращавших внимания на его непобедимую душу.
   Я был не единственным человеком, имевшим счастье видеть воскресшего гуру.
   Одну из учениц Шри Юктешвара, пожилую женщину, все любовно называли «Ма» (мать). Ее дом находился недалеко от обители Пури. Во время своих утренних прогулок учитель часто останавливался, чтобы поговорить с нею. Вечером 16 марта 1936 года Ма пришла в ашрам и попросила, чтобы ей разрешили посмотреть на гуру.
   – Но ведь учитель умер еще неделю назад,– печально взглянул на нее свами Сабананда, новый глава обители Пури.
   – Нет, этого не может быть! – возразила она с улыбкой.
   – Уверяю вас,– и Сабананда рассказал ей подробности погребения.
   – Пойдемте, я проведу вас к его могиле в сад. Ма покачала головой:
   – Для него не существует могилы! Сегодня в десять часов утра он прошел, как обычно мимо моей двери. Я разговаривала с ним несколько минут у дороги. Он сказал мне, чтобы я пришла нынче утром в ашрам. И вот я здесь! Бессмертный гуру пожелал, чтобы я поняла, в каком трансцендентном теле он посетил меня сегодня!
   Пораженный Сабананда, склонив перед ней колени, промолвил:
   – Ма, какую тяжесть вы сняли с моего сердца! Он воскрес!
 

Сноски

глава 43 (сноски)

   [1]. В состоянии сабикальпа самадхи подвижник достигает понимания своего единства с Духом; он, однако, еще не может удержать свое космическое сознание иначе, как в состоянии неподвижного транса. При помощи постоянной медитации он достигает высшего состояния нирбикальпа, при котором он свободно движется в мире, не теряя при этом восприятия Божественного.
   В состоянии нирбикальпа самадхи йогин растворяет последние остатки и следы материальной, земной кармы. Тем не менее, у него остается еще некоторая астральная и причинная карма, которую надо изжить. Поэтому ему приходится перевоплощаться в астральном, а затем, и в причинном теле в сферах с более высокими вибрациями.

   [2]. Ибо большинство людей, наслаждаясь красотою астрального мира, не видят необходимости в упорных духовных усилиях.

   [3]. Шри Юктешвар пользовался словом «прана», а я перевел это слово термином «жизнетроны». Индийские писания упоминают не только об «ану», или атоме, и «параману» или элементарных частицах следующих «за атомом», т. е. тонких электронных энергиях, но также и о «пране», или жизненной творческой силе. Атомы и электроны суть слепые силы, тогда как пране присущ внутренний разум. Так, например, практические жизнетроны в сперматозоидах и яйцеклетках направляют развитие зародыша в соответствии с кармическим планом.

   [4]. От слова «мантра», особый напевный звук, или семя действия, как бы вылетевший из умственного ружья при сосредоточении. Пураны (древние шастры, или трактаты) описывают мантрические войны между девами и асурами (богами и демонами). Однажды асура пытался убить дева могущественной мантрой. Но из-за неправильного произношения ментальная бомба подействовала, как бумеранг, убив самого демона.

   [5]. Даже на Земле нет недостатка в примерах этих способностей. Таковы Элен Келлер и другие люди с редкими дарованиями.

   [6]. На земле дети с чистым разумом иногда могут видеть изящные астральные тела фей. При помощи наркотических средств или опьяняющих напитков, употребление которых запрещают все писания, человек бывает в состоянии дать своему сознанию такую встряску, что его восприятию откроются отталкивающие формы низших слоев астрального мира.

   [7]. Однажды Владыке Будде задали вопрос: «Почему человек должен одинаково любить все существа?» – "Потому,– отвечал великий учитель,– что во многочисленных и разнообразных промежутках земных жизней каждого человека любое другое существо (в разное время и в разнообразных формах – в животных или человеческих) было ему дорого.

   [8]. Восемь элементарных качеств, присутствующих во всей сотворенной жизни, от атома до человека, суть: земля, вода, огонь, воздух, эфир, чувства (манас), разум (будхи), индивидуальность или эго (ахамкара). (Бхагавадгита VII:4).

   [9]. «Тело» здесь означает любую оболочку души, плотную или тонкую. Все три тела суть клетки, в которых заключена Райская Птица.

   [10]. Так же, как Бабаджи помог Лахири Махасайа избавиться от подсознательного желания, остававшегося из прошлой жизни (см. главу 34).

   [11]. «Он же сказал им: где труп, там соберутся и орлы» (Лука, 17. 3). Там, где душа заключена в физическом, астральном или причинном теле, там существуют и «орлы» желаний, питающиеся слабостями человеческих чувств или астральными и причинными привязанностями; они собираются, чтобы удержать душу в заточении.

   [12]. «Побеждающего сделаю столпом во Храме Бога Моего, и он уже не выйдет вон», (т. е. не воплотится еще раз)... «Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил, и сел со Отцем Моим на престоле Его» (Откровение, 3, 12, 21).

   [13]. Шри Юктешвар имел в виду то обстоятельство, что даже в своем земном воплощении он иногда брал на себя бремя болезни, чтобы облегчить карму своих учеников. Так что в астральном мире его миссия спасителя давала ему возможность возлагать на себя некоторую часть астральной кармы обитателей Хираньялоки, ускоряя, таким образом, их эволюцию и переход в высший причинный мир.

   [14]. Жизнь и смерть суть лишь относительные аспекты мысли. Веданта устанавливает, что единственная Реальность – это Божественное; всесотворенное, обладающее раздельным существованием, есть майя, иллюзия. Такая философия монизма получила свое наивысшее выражение в комментариях Шанкары к Упанишадам.
 

Глава 44
С Махатмой Ганди в Вардха

   «Добро пожаловать в Вардха!». Этими сердечными словами и подарками в виде свертков хаддара (домотканой хлопчатобумажной ткани) Махадов Десай, секретарь Махатмы Ганди, приветствовал мисс Блетч, мистера Райта и меня. Наша небольшая группа, только что прибывшая на станцию Вардха ранним августовским утром, была рада избавиться от пыли и духоты вагона.
   Отправив багаж на запряженной быками повозке, мы с мистером Десаем и его спутниками Бабаса-Хебом Дешмукхом и доктором Пингейлом сели в открытую автомашину. Проехав немного по грязным деревенским дорогам, мы прибыли в «Маханвади», ашрам святого политика Индии.
   Мистер Десай сейчас же провел нас в рабочий кабинет, где, скрестив ноги, сидел Махатма Ганди. В одной руке он держал перо, в другой – листок бумаги. На его лице играла широкая, сердечная, полная тепла улыбка.
   «Привет!» – написал он на хинди. Был понедельник, его еженедельный «день молчания».
   Хотя мы виделись впервые, мы глядели друг на друга с любовью. В 1925 году Махатма Ганди почтил своим посещением школу Ранчи и оставил в книге для гостей сердечный отзыв.
   Маленький святой, весивший лишь сто фунтов, излучал физическое, душевное и духовное здоровье. Его ласковые карие глаза сверкали умом, искренностью и пониманием. Этот государственный деятель состязался остроумием и выходил победителем в тысяче юридических, социальных и политических сражениях.
   Ни один другой мировой вождь не достиг такого прочного места в сердце своего народа, какое занимает Ганди в сердцах миллионов неграмотных индийцев. Их непосредственное уважение выражено в его знаменитом титуле «махатма», что означает «великая душа»[¹]. Только ради них Ганди ограничил себя столь широко известной по фотографиям и рисункам набедренной повязкой. Это – символ его единства с угнетенными массами, которые не в состоянии позволить себе ничего большего.
   «Все обитатели ашрама целиком в вашем распоряжении, пожалуйста, обращайтесь к ним при любой надобности». С характерной вежливостью Махатма вручил мне эту наскоро написанную записку, когда мистер Десай повел нашу компанию из кабинета в помещение для гостей.
   Наш вожатый провел нас через фруктовые сады и цветущие поля в небольшое строение с черепичной крышей и окнами на чердаке. На переднем плане, во дворе находился колодец, из которого, как объяснил мистер Десай, брали воду; рядом стояло вращающееся колесо для размалывания риса.
   Оказалось, что в каждой из наших маленьких спален обстановка сведена к самому необходимому минимуму – к койке, сплетенной из веревок. Чисто выбеленная кухня могла похвалиться только краном в одном углу и очагом для варки пищи – в другом. Ухо ловило простые звуки этой новой Аркадии – крики ворон и воробьев, мычание коров, удары долота камнетёса.
   Заметив путевой дневник мистера Райта, мистер Десай, открыл его и вписал туда обеты Сатьяграхи[²], которые брали на себя строгие последователи Махатмы, сатьяграхини.
   «Ненасилие, истина, неприсвоение чужого, воздержание, нестяжание, физический труд, умеренность в пище, бесстрашие. Равное уважение ко всем религиям, свадеши (пользование товарами домашнего производства), отрицание неприкасаемости. Эти одиннадцать обетов необходимо соблюдать в духе смирения».
   На следующий день Ганди сам подписал этот лист, поставив также и дату 27 августа 1935 года.
 

 

Я насладился тихим ланчем со святым политиком Индии в его ашраме в Вардха. Август .

   Спустя два часа после нашего прибытия нас позвали к столу. Махатма уже сидел под сводом портика ашрама во дворе, прямо напротив его кабинета. Около двадцати пяти босых сатьяграхинов сидело на корточках перед медными тарелками и чашками. Все общество хором пропело молитву, затем началась еда. В больших медных горшках находились чапати (пресные хлебцы из пшеничной муки), политые гхи; подали также талсари (вареные овощи, нарезанные кубиками) и лимонное варенье.
   Махатма ел чапати, вареную свеклу, немного сырых овощей и апельсинов. Около его тарелки лежала большая кучка очень горьких листьев ним, замечательного очистителя крови. Своей ложкой он отделил часть своей порции и положил на мое блюдо. Я нескоро проглотил ее с водой. При этом мне вспомнилось детство, когда мать заставляла глотать это неприятное кушанье. Но Ганди ел пасту из нима понемногу, без всякого отвращения. В этом незначительном случае я заметил способность Махатмы отвлекать по желанию свой ум от органов чувств. Я припомнил, как несколько лет назад он подвергался операции по поводу аппендицита. Отказавшись от обезболивания, святой весело разговаривал во время операции со своими учениками, и его спокойная улыбка свидетельствовала о том, как мало внимания он обращает на боль.
   Днем мне удалось поговорить с выдающейся ученицей Ганди Мадленой Слейд, дочерью английского адмирала, ныне называвшейся Мира Бен[³]. Энергичное, спокойное лицо зажглось энтузиазмом, когда она на безупречном хинди рассказывала мне о своей ежедневной деятельности.
   «Работа по преобразованию деревни так благородна! Наша группа поставила себе задачу очистить их уборные и землянки. Крестьяне неграмотны, учить их можно только наглядными примерами. Каждое утро наша группа в пять часов утра отправляется в окрестные деревни»,– весело рассмеялась она.
   С восхищением глядел я на эту высокородную англичанку: подлинно христианское смирение дало ей силы выполнять работу мусорщицы, обычно выполняемую в Индии только неприкасаемыми.
   «Я приехала в Индию в 1925 году,– рассказала она мне,– в этой стране я почувствовала, что „вернулась домой“. Теперь я никогда не пожелала бы возвратиться к моей прошлой жизни и прежним интересам».
   Мы немного поговорили об Америке. «Я всегда радуюсь и удивляюсь,– сказала она,– когда вижу глубокий интерес к духовным вопросам, который проявляют многие американцы, посещающие Индию».[⁴]
   Вскоре в руках и Миры Бен оказалась чарка (прялка). Благодаря усилиям Махатмы чарки стали вездесущими в сельских районах Индии.
   У Ганди были значительные экономические и культурные основания для возрождения домашних ремесел; однако он вовсе не предлагл фактическое отрицание всего современного прогресса.
   Машины, поезда, автомобили, телеграф играли важную роль в его собственной гигантской жизни! Пятьдесят лет служения обществу, тюремное заключение и жизнь на свободе, ежедневная борьба со множеством практических мелочей, жестокая реальность мира политики только укрепили его уравновешенность, откровенность, здравый смысл и слегка юмористическое отношение к человеческому спектаклю.
   В шесть часов мы ужинали в гостях у Бабасахаба Дешмукха. В семь часов, во время вечерней молитвы, мы опять были в ашраме Маханзади и поднялись на третий этаж, где тридцать сатьяграханов собрались в кружок около Ганди. Он сидел, скрестив ноги, на соломенном мате, а перед ним на небольшом возвышении лежали старинные карманные часы. Заходящее солнце бросало свои последние лучи на пальмы и баньяны; слышалось жужжание ночных насекомых и пенье сверчков. Атмосфера была полна спокойствия, и она глубоко захватывала меня.
   Мистер Десай начал пенье торжественного гимна, группа вторила ему. Далее последовало чтение из «Гиты». Махатма знаком попросил меня прочесть заключительную молитву. Чувствовалось сильное божественное единство мысли и устремлений! Невозможно забыть эту медитацию под ранними звездами на крыше ашрама в Вардха!
   Точно в восемь часов Махатма прекратил свое молчание, геркулесова работа его жизни требовала от него расчета времени по минутам.
   «Привет, свамиджи!» – на сей раз Махатма приветствовал уже не на бумаге. Мы только что спустились с крыши в его кабинет, просто убранный квадратными матами; стульев не было; на низком столике лежали книги, бумаги и несколько обычных ручек (авторучек нигде не было видно). В углу тикали какие-то непонятные часы. Ощущалась всепроникающая аура мира и благоговения. Ганди улыбнулся одной из своих чарующих улыбок, широко раскрыв беззубый рот.
   – Много лет назад,– объяснил он,– я начал еженедельно соблюдать молчание в течение одного дня для разбора корреспонденции. Однако теперь эти двадцать четыре часа приобрели жизненную духовную необходимость. Регулярные периоды молчания – это не мучение, а благословение.
   Я от всего сердца согласился с этими словами[⁵]. Махатма расспрашивал меня об Америке и Европе; затем мы говорили об Индии и о состоянии всего мира.
   – Махадев,– обратился Ганди к мистеру Десаю, когда последний вошел в комнату,– приготовьте, пожалуйста, для свамиджи аудиторию в Паун-Холле. Завтра вечером он побеседует там о йоге.
   Когда я попрощался с Махатмой, он заботливо вручил мне бутылочку с маслом цитронелли.
   – Москиты в Вардха ничего не знают о принципах ахимсы[⁶], свамиджи,– сказал он со смехом.
   На следующий день, рано утром, наша небольшая группа позавтракала кашей из цельной пшеницы с патокой и молоком. В половине одиннадцатого нас позвали в ашрам. В портике состоялся второй завтрак в обществе Ганди и сатьяграхинов. На сей раз в меню был включен неотшлифованный рис, новые сорта овощей и семена кардамона.
   В полдень я гулял около ашрама и прошелся дальше, где паслось несколько невозмутимых коров. Защита коров – это страсть Ганди.
   «Для меня корова обозначает весь мир существ ниже человека: и этот мир способствует расширению симпатий человека за пределы его собственного рода,– объяснил Махатма.– При помощи коровы человек вынужден уяснить свое тождество со всеми живыми существами. Мне ясно, почему древние риши избрали корову для апофеоза. Корова была лучшим спутником индийца. Она несла изобилие, она не только давала молоко, но также и сделала возможным земледелие. Корова – это поэма сострадания; и человек проникается состраданием к этому доброму животному. Она стала второй матерью для миллиона людей. Защита коровы означает защиту всего мира немых Божьих творений. Призыв к милосердию, исходящий от существ низшего порядка, тем более силен, что они бессловесны».
   Ортодоксальный индиец обязан ежедневно выполнять некоторые религиозные обряды. Один из них называется «бхута яджня», предложение пищи животному царству. Эта церемония символизирует понимание человеком своих обязанностей по отношению к менее развитым формам творения, инстинктивно отождествляющим себя с телом. Такое отождествление отягощает и человеческую жизнь; однако животные лишены освобождающего инструмента разума, который составляет особенность человека.
   Бхута яджня, таким образом, подкрепляет готовность человека помочь слабейшему, подобно тому, как он, в свою очередь, получает поддержку – бесчисленные благодеяния высших незримых существ. Став чуждым земле, морю и небу, человек отрезал себя от оживотворяющих даров природы. Однако действие безмолвной любви преодолевает непроходимую эволюционную преграду между природой, животными, человеком и астральными ангелами.
   Другими ежедневными яджня являются «питри», «нири». Питри Яджня – это предложение жертвы предкам, как символ признания человеком своего долга перед прошлым, сущность мудрости которого и поныне освещает человечество. Нири Яджня – это предложение пищи чужим или бедным, символ нынешних обязанностей человека, его долга по отношению к современникам.
   Вскоре после полудня я исполнил Нири Яджня, посетив ашрам Ганди для маленьких девочек. Мистер Райт сопровождал меня в этой десятиминутной поездке. Крошечные детские лица под яркими длиннополыми сари были подобны цветам! В конце короткой беседы на хинди[⁷], которую я вел прямо на открытом воздухе, небеса неожиданно отверзлись, и хлынул ливень. Со смехом мистер Райт и я влезли в автомобиль и среди полос движущегося серебра поспешили в Махамохан. Такая сила заключена в тропическом ливне, какой блеск!
   Вернувшись в дом для гостей, я опять поразился крайней простоте и явным признакам самопожертвования, которые виднелись повсюду. Обет бедности был принят Ганди в ранние годы его супружеской жизни. Отказавшись от обширной адвокатской практики, приносившей ему годовой доход более чем в шестьдесят тысяч рупий, Махатма затем роздал все свое состояние бедным.
   Шри Юктешвар бывало, посмеивался над обычными искаженными концепциями отречения:
   «Разве нищий может отречься от состояния? – говаривал учитель.– Если человек плачется: мое дело пришло в упадок, меня бросила жена, я отрекусь от всего и уйду в монастырь! – то, о каком отречении от мирских благ он говорит! Не он отрекся от богатства и любви, а они отреклись от него».
   С другой стороны, святые подобно Ганди, не только шли на ощутимые материальные жертвы, но также совершали и более трудное отречение – отречение от эгоистических мотивов и личных целей. Они растворили свое внутреннее существо в потоке всего человечества.
   Замечательная жена Махатмы, Кастурабай, не возражала, когда он не отложил ничего из своего состояния для нее и для детей. Поженившись в ранней юности, Ганди и его жена после рождения четырех сыновей приняли обет воздержания[⁸]. Со спокойным героизмом Кастурабай играла свою роль в той напряженной драме, которой сделалась их совместная жизнь. Она следовала за мужем в тюрьму, разделяла с ним его трехнедельные посты и полностью несла свою часть тяжелого бремени других бесконечных обязанностей. Она следующим образом воздала должное Ганди:
   "Я благодарю вас за то, что вы дали мне почетную возможность быть вашим сотоварищем и помощником в течение всей жизни. Я благодарю вас за то, что наше супружество было самым совершенным, основанным на брахмачарья, а не сексуальности. Я благодарю вас за то, что вы сочли меня равной себе в вашей длящейся всю жизнь работе на благо Индии. Я благодарю вас за то, что вы не были одним из тех мужчин, которые тратят свое время на игры и развлечения, на скачки, женщин и вино, которые устают от своих жен и детей, подобно тому, как дети быстро устают от своих игрушек. Как я благодарна вам за то, что вы не были одним из тех мужей, которые посвящают свое время накоплению богатства за счет чужого труда.
   Я так благодарна вам и за то, что вы поставили Бога и свою страну превыше личной выгоды, за то, что вы имеете смелость следовать своим убеждениям и своей полной и безусловной вере в Бога! Как благодарна я судьбе за такого мужа, который поставил Бога и свою страну выше меня! Я благодарна вам за вашу терпимость ко мне и ко всем свойственным юности недостаткам, когда я ссорилась с вами и ворчала по поводу тех перемен, которые вы произвели в нашем образе жизни, начиная с самого большого и кончая самым малым.
   Маленькой девочкой я жила в доме ваших родителей, ваша мать учила меня быть смелой и храброй женой, сохранять любовь и уважение ее сына, моего будущего мужа. Когда прошли годы, и вы стали самым любимым вождем Индии, я не боялась, что вы меня бросите, как может того бояться женщина, чей муж поднялся на верхние ступени успеха,– что нередко случается в других странах. Я знала, что смерть застанет нас все еще мужем и женой".
   Много лет Кастурабай исполняла обязанности казначея общественных фондов, которые обожаемый всеми до идолопоклонства Махатма способен доводить до миллионов. Существует множество смешных историй о том, как в индийских домах мужья беспокоились, когда их жены надевали какие-нибудь драгоценности, отправляясь на выступления Ганди. Магическая речь Махатмы, призывающего помочь угнетенным, производила чудеса: золотые браслеты и алмазные ожерелья сами переходили с рук и шей их богатых обладательниц в корзину для пожертвований.
   Однажды общественный казначей Кастурабай не смогла отчитаться в расходе четырех рупий. Ганди после должной проверки счетов безжалостно предал гласности совершенную женой растрату в четыре рупии.
   Я часто рассказывал эту историю перед аудиториями моих американских учеников. Как-то вечером одна находившаяся в зале женщина поднялась с решительным лицом:
   – Махатма он или не Махатма,– воскликнула она,– но если бы он был моим мужем, он ходил бы у меня с синяком под глазом после такого публичного оскорбления!
   После нескольких веселых шуток, которыми мы обменялись по вопросу об американских и индийских женах, я дал более подробное разъяснение:
   – Госпожа Ганди считает Махатму не мужем, а учителем, который имеет право делать ей замечания по поводу даже незначительных ошибок. Через некоторое время после того, как Кастурабай получила публичное порицание, Ганди был отправлен в тюрьму по политическому обвинению. Когда он спокойно прощался со своей семьей, жена склонилась к его ногам. «Учитель,– сказала она смиренно,– пожалуйста простите меня, если я когда-нибудь вас обидела!»
   В три часа дня в Вардха я отправился в кабинет Ганди, памятуя о предыдущем приглашении. Святой, способный сделать из своей жены преданную ученицу – редкое чудо! Ганди взглянул на меня со своей незабываемой улыбкой.
   – Махатмаджи,– спросил я, усевшись подле него на циновке со скрещенными ногами,– дайте мне, пожалуйста, ваше определение ахимсы.
   – Непричинение вреда любому живому существу мыслью или делом.
   – Прекрасный идеал! Но мир всегда скажет: разве нельзя убить кобру, чтобы спасти ребенка или спастись самому?
   – Я бы не мог убить кобру, не нарушив двух моих обетов: обета бесстрашия и обета ахимсы. Я скорее попытался бы успокоить змею внутренними вибрациями любви. Я не могу снизить мои стандарты, руководствуясь обстоятельствами.– Затем с поразительным чистосердечием Ганди добавил: – Должен признаться, что я не смог бы вести этот разговор так спокойно, если бы передо мною находилась кобра.
   Я обратил внимание на несколько европейских книг о диете, лежавших на его письменном столе.
   – Да, диета важна в движении сатьяграха, как и во всех иных делах,– сказал он, улыбнувшись.– Поскольку я защищаю полное воздержание для сатьяграхинов, я всегда стараюсь найти наилучшую диету для этой цели. Необходимо подчинить свой вкус прежде, чем контролировать инстинкт размножения. Полугодовая или односторонняя диета не будет выходом из положения. Победив внутреннюю жадность к пище, сатьяграхин должен продолжать соблюдение рациональной вегетарианской диеты, содержащей все необходимые витамины, минеральные соли, калории и так далее. При помощи внешней и внутренней мудрости сексуальная жидкость сатьяграхина легко преобразуется в жизненную энергию всего тела.
   Мы с Махатмой сравнивали известные нам хорошие заменители мяса.
   – Авокадо – вот прекрасная вещь,– сказал я.– Около моего центра в Калифорнии множество рощ авокадо. Лицо Ганди засветилось интересом:
   – А не будут ли эти деревья расти в Вардха? Тогда мои сатьяграхины воспользуются новым блюдом.
   – Я обязательно пришлю в Вардха несколько саженцев авокадо.– Затем я прибавил.– А как насчет яиц? Эта пища содержит много белков. Разрешена ли она для сатьяграхинов?
   – Только неоплодотворенные яйца.– Махатма засмеялся, вспомнив один случай: – Много лет я не соглашался употреблять их, да и теперь сам их не ем. Одна из моих невесток как-то умирала от истощения, и доктор настаивал, чтобы ее кормили яйцами. Я не соглашался и посоветовал дать ей какой-нибудь заменитель яиц.
   «Гандиджи,– сказал доктор,– неоплодотворенное яйцо не содержит жизненной спермы, и при пользовании им не произойдет убийства».
   Тогда я охотно согласился на то, чтобы невестка ела яйца, и скоро она совсем поправилась.
   За день до нашего разговора Ганди выразил желание научиться крия-йоге Лахири Махасайа. Меня тронуло такое отсутствие предвзятости и дух исследования, присущие Махатме. Он подобен ребенку в своем божественном любопытстве; он обнаруживает ту чистую восприимчивость, которую имел в виду Христос, говоря о детях; «Их есть царствие небесное».
   Подошло время, которое я обещал выделить для обучения. В комнату вошло несколько сатьяграхинов, мистер Десай, доктор Пингейн и другие. Все они желали изучить технику крия-йоги.
   В начале я научил свой небольшой класс физическим упражнениям йогода. Они заключаются в том, что создается мысленный образ тела, как некоего комплекса из двадцати частей: воля направляет энергию последовательно во все эти отделы. Скоро каждый из присутствующих вибрировал передо мною, подобно человеческому мотору. Действие упражнений явственно проявлялось на двенадцати частях тела Ганди, ибо его тело было почти целиком доступно взору. Хотя и очень худой, но он не производил неприятного впечатления; кожа его тела оказалась гладкой и лишенной морщин[⁹].
   Позднее я посвятил всю группу в освобождающую технику крия-йоги.
   Махатма с почтением изучал все мировые религии. Тремя главными источниками его убеждений о ненасилии являются писания джайнов, Новый Завет и социологические труды Толстого[¹⁰]. Он изложил свой символ веры следующим образом:
   "Я верю, что Библия, Коран и Зенд-Авеста[¹¹] столь же боговдохновенны, как и Веды. Я верю в институт гуру; но в этом веке миллионы должны оставаться без гуру, ибо редко можно найти человека, сочетающего совершенную чистоту с совершенным знанием. Однако не следует отчаиваться и сомневаться в возможности открыть истинность своей религии – ибо основные положения индуизма, как и любой великой религии, неизменны и их легко понять.
   Подобно всякому индийцу, я верю в Бога и Его единство, в перевоплощения и освобождение... Я могу описать мои чувства к индуизму не иначе, как мои чувства к своей жене. Она волнует меня как ни одна другая женщина в мире; и не то, чтобы у нее не было недостатков: я смею сказать, что у нее их больше, чем я сам вижу. Но я всегда ощущаю нарастающую связь с нею. То же самое я чувствую и по отношению к индуизму со всеми его ошибками и ограничениями. Ничто не доставляет мне большей радости, чем музыка «Гиты» или «Рамайаны» Тулсидаса. Когда мне казалось, что наступает мой последний час, «Гита» была моим утешением.
   Индуизм не есть религия исключительности. В ней есть место для почитания всех пророков мира[¹²]. Это не миссионерская религия в обычном смысле слова. Индуизм, несомненно, усвоил свои принципы из многих источников. Но это усвоение происходило незаметно, в процессе эволюции. Индуизм учит каждого человека почитать Бога в соответствии со своей собственной верой, или дхармой[¹³],– и потому он живет в мире со всеми религиями".
   О Христе Ганди писал: "Я уверен, что если бы он жил сейчас среди людей, Он благословил бы жизни многих из тех, которые, может быть, даже никогда не слыхали его имени... совершенно так, как написано: «Не всякий, говорящий Мне: „Господи! Господи!“ войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного»[¹⁴]. Уроком Своей жизни Иисус дал человечеству великую цель единственную задачу, к достижению которой мы все должны стремиться. Я верю, что Он принадлежит не одному лишь христианскому миру, но целому человечеству, всем странам и народам".
   В последний вечер, проведенный в Вардха, я обратился к собранию, созванному мистером Десаем в Паун-Холо. Комната была переполнена до самых подоконников: беседу о йоге собралось послушать более четырехсот человек. Я говорил сначала на хинди, потом по-английски. Наша небольшая группа вернулась в ашрам как раз вовремя, чтобы пожелать Ганди спокойной ночи и еще раз взглянуть на него, окутанного атмосферой мира и занятого перепиской.
   Когда я поднялся с постели в пять часов утра, еще стояла темная ночь. Но в деревне уже проснулась жизнь; сначала мимо ворот ашрама проехала повозка, запряженная быками, затем прошел крестьянин с тяжелой поклажей, которую он нес на голове, с большой осторожностью. После завтрака мы втроем нашли
   Ганди, чтобы сделать прощальной пранам. Святой поднимается в четыре часа утра для ранней молитвы.
   «До свиданья, Махатмаджи! – Я склонился к его ногам,– Индия пребывает в безопасности благодаря вашему труду».
   Со времени этой идиллии в Вардха прошли многие годы. Темная пелена мировой войны затянула землю, океаны и небеса. Среди великих вождей народов Ганди оказался единственным, кто предложил практическую ненасильственную линию поведения, вместо преклонения перед вооруженной мощью. Для того, чтобы исчезли страдания и были устранены несправедливости, Махатма пользовался ненасильственными средствами, которые вновь и вновь доказывали свою эффективность. Он определяет свою доктрину в таких выражениях:
   "Я нашел, что жизнь продолжает существовать среди разрушения. Поэтому должен существовать закон, более высокий, чем закон разрушения. Только под действием такого закона, хорошо организованное общество будет разумным, а жизнь станет достойной человека.
   Если таков закон жизни, мы должны поступать в соответствии с ним в нашем повседневном существовании. Где бы ни вспыхивали войны, где бы нам не встречался противник, побеждайте его любовью. Я нашел, что известный закон любви оказался справедливым в моей жизни, а с законом разрушения этого никогда не было.
   У нас в Индии имелось наглядное подтверждение действия этого закона в самом широком масштабе. Я не утверждаю, что ненасилие проникло в глубину всего трехсотшестидесятимиллионного народа индии; но я утверждаю, что оно в невероятно короткий срок проникло в него глубже, чем любая иная доктрина.
   Чтобы достичь душевного состояния ненасилия, необходим довольно строгий курс подготовки. Состояние ненасилия – это жизнь, полная дисциплины, подобная жизни солдата. Совершенное состояние будет достигнуто только тогда, когда разум, тело и речь придут в должное соответствие. Всякая проблема придет к своему решению, если мы согласимся сделать закон истины и ненасилия законом жизни".
   Мрачное развитие политических событий во всем мире неумолимо указывает на ту истину, что без духовного прозрения человечество погибнет. Если не религия, то наука пробудила в людях туманное ощущение неустойчивости и даже несубстациональности всех материальных предметов. Куда же осталось теперь идти человеку, если не к своему источнику и Корню, не к Духу, пребывающему внутри его?
   Припоминая течение истории, можно с полным основанием установить, что человеческие проблемы никогда не решались с помощью грубой силы. Первая мировая война вызвала появление снежного кома ужасной кармы, оледенившего всю землю, и из него выросла вторая мировая война. Только теплота братства в состоянии растопить нынешний колоссальный запас кровавой кармы, которая иначе может перерасти в третью мировую войну. Эта триада двадцатого века внушает ужас! Пользование логикой джунглей вместо человеческого разума в решении спорных вопросов превратит в джунгли всю землю. Если люди не достигнут братства в жизни, они обретут это братство в общей насильственной смерти. Разве для такого позора Божественный Разум с любовью позволил человеку открыть способ пользования атомной энергией?
   Войны и преступления никогда себя не оправдывают. Миллиарды долларов, которые превращаются в ничто при взрывах военных материалов, были бы вполне достаточны для того, чтобы построить новый мир, почти свободный от болезней и совершенно не знающий нищеты. Из обители хаоса, страха, голода, эпидемий и пляски смерти, земля превратилась бы в область мира, процветания и роста знания.
   Призыв Ганди к ненасилию обращен к высочайшему сознанию человека. Пусть народы вступают в союз не со смертью, но с жизнью, не с разрушением, но с созиданием, не с ненавистью, но с творческим чудом любви.
   "Нужно прощать любое зло,– говорит «Махабхарата»,– Сказано, что продолжение рода есть результат проявленного человеком прощения. Прощение – это святость; силою прощения держатся миры. Прощение – это сила сильного, это – жертва, это – спокойствие ума. Прощение и мягкость суть качества того, кто исполнен самообладания. Они представляют особую вечную добродетель".
   Ненасилие – это естественное следствие закона прощения и любви. «Если в битве за справедливость потребуется пожертвовать жизнью,– провозглашает Ганди,– нужно быть готовым, подобно Иисусу, пролить собственную кровь, а не кровь других людей. И в результате в мире будет пролито меньше крови».
   Когда-то будут написаны эпические произведения об индийских сатьяграхинах, встречавших ненависть любовью, насилие – ненасилием, позволявших беспощадно убивать себя, но не бравших в руки оружия. В некоторых сохранившихся в истории случаях получались необычные результаты: противники бросали ружья и бежали, пристыженные, потрясенные до глубины души видом людей, которые ценят чужую жизнь выше своей собственной.
   Если потребуется, я подожду целые столетия,– говорил Ганди, но не буду добиваться освобождения моей страны насильственными, кровавыми средствами". Евангелие предупреждает нас: «Все, взявшие меч, мечом погибнут»[¹⁵]. Махатма писал:
   "Я называю себя националистом; но мой национализм охватывает всю вселенную. Он включает в себя все нации земли[¹⁶]. Мой национализм предполагает благосостояние всего человечества. Я не желаю, чтобы Индия эксплуатировала хоть одно человеческое существо. Я хочу, чтобы Индия была сильна, чтобы она могла передать эту силу другим народам. Не таково нынешнее положение в Европе: там ни одна нация не передаст другим свою силу.
   "Президент Вильсон предложил свои прекрасные четырнадцать пунктов. Однако он заявил: «В конце концов, если эта наша попытка добиться мира не удастся, у нас есть наше оружие, к которому мы сможем прибегнуть». А я хочу изменить этот взгляд и скажу: «Наше оружие до сих пор оказывалось бесплодным; теперь давайте изыщем что-нибудь новое, давайте испробуем силу любви и силу Бога, который есть Истина. Добившись этого, мы не будем нуждаться ни в чем другом».
   Благодаря тому, что Махатма обучил тысячи истинных сатьяграхинов (тех, кто принял одиннадцать суровых обетов, упомянутых в первой части этой главы), которые в свою очередь распространяли его весть, терпеливо воспитывая у масс индийского народа привычки к пониманию духовного и, в конце концов, и материального преимущества ненасилия, благодаря тому, что он вооружил народ оружием ненасилия – несотрудничеством с несправедливостью, готовностью переносить оскорбления, тюрьму и даже смерть, не прибегая к оружию, благодаря завоеванию симпатий во всем мире силою бесчисленных примеров героического мученичества сатьяграхинов,– Ганди смог драматически обрисовать практику ненасилия, его торжественную силу, решать вопросы без войн.
   С помощью ненасильственных средств Ганди уже добился большего количества политических уступок для своей страны, чем любой другой вождь прочих стран, включая, конечно, военные столкновения. Ненасильственные средства были с поразительным успехом применены для искоренения всех недостатков и зол не только на политической арене, но также и в тонкой и запутанной области индийских социальных реформ. Ганди и его последователи устранили множество распрей между индийцами и мусульманами, существовавших с давних пор. Сотни тысяч мусульман считали Махатму своим вождем. Неприкасаемые нашли в нем своего неустрашимого и успешного защитника. «Если мне придется родиться еще раз,– писал Ганди,– я хотел бы родиться среди неприкасаемых, ибо благодаря этому я смог бы оказать им более действенные услуги».
   Махатма Ганди – это поистине «великая душа»; но именно неграмотные миллионы распознали в нем человека, достойного такого титула. Этот смиренный пророк достиг почитания в своем отечестве. Самые темные крестьяне оказались способны откликнуться на возвышенный призыв Ганди. Махатма искренне верит в прирожденное благородство человека: его никогда не разочаровывали неизбежные неудачи. "Даже если оппонент обманывает его двадцать раз,– писал он,– сатьяграхин готов довериться ему в двадцать первый раз, ибо безотчетная вера в человеческую природу составляет самую сущность его убеждений".[¹⁷]
   Один из критиков заметил: «Махатмаджи, вы – исключительный человек. Вы не должны ждать, что мир будет действовать так, как действуете вы».
   «Как странно мы заблуждаемся, воображая, что можно укрепить тело, но нельзя вызвать к жизни скрытые силы души,– отвечал Ганди.– Я все время хочу показать вам, что если у меня и имеются некоторые из этих сил, то я остаюсь таким же хрупким смертным, как и любой из вас, что во мне никогда не было и нет ничего сверхъестественного. Я простой человек, подверженный заблуждению, подобно всякому другому смертному. Однако я обладаю тем качеством, что у меня достаточно смирения для признания своих ошибок и устремления своей деятельности по другому пути. Я обладаю нерушимой верой в Бога и Его доброту, ненасытной страстью к Истине и Любви. Но разве эти качества не присущи каждому человеку, хотя бы в зачаточной форме?» Он прибавил: «Если мы смогли совершить новые феноменальные открытия, предложить новые изобретения в области феноменального мира, разве мы должны объявлять о своем банкротстве в духовной области? Разве невозможно умножать исключения до тех пор, пока они станут правилом. Разве человек всегда должен быть сначала животным, а потом уже человеком? Разве он должен вообще оставаться животным?»[¹⁸]
   Американцы могут с гордостью припомнить успешный эксперимент в области ненасилия, произведенный Уильямом Пенном в XVII веке. Он основал колонию в Пенсильвании, где не было ни крепостей, ни солдат, ни народного ополчения, даже не было оружия. Среди жестоких пограничных войн и кровопролитий, между новыми поселенцами и краснокожими только пенсильванские квакеры не знали мучений. «Других людей убивали, избивали; но их никто не трогал, ни одна женщина из поселений квакеров не подверглась нападению, ни один ребенок не был убит, ни один мужчина не был подвергнут пыткам». Когда же наконец квакеры были вынуждены уступить управление штатом людям других убеждений, «вспыхнула война, и многие пенсильванцы были убиты. Но среди убитых было только три квакера, да и то эти трое оказались отпавшими от веры и взявшими оружие для самозащиты».
   «Обращение к силе во время первой мировой войны не смогло принести спокойствия,– заявил Франклин Делано Рузвельт.– И победа и поражение оказались одинаково бесплодным. Мир должен усвоить этот урок».
   «Чем больше орудий насилия, тем больше несчастья для людей,– учил Лао-Цзы.– Триумф насилия кончается погребальным плачем».
   "Я борюсь за мир во всем мире, меньшего я и не желаю,– заявил Ганди.– Если индийское движение придет к успеху, на основе сатьяграхи, на основе ненасилия, оно даст новый смысл патриотизму и – если можно сказать со всем смирением – и самой жизни".
   Прежде чем отбросить прочь учение Ганди, назвав его непрактичным и мечтательным, пусть западный читатель сначала поразмыслит над следующим определением сатьяграхи, данным учителем из Галилеи:
   "Вы слышали что сказано: «око за око, и зуб за зуб». (Исход, 21, 24).
   «А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую».[¹⁹]
   Эпоха Ганди с поразительной точностью космического хронометра превратилась в век человечества, уже повергнутого в отчаяние и приведенного в запустение двумя мировыми войнами. Теперь на гранитных стенах его жизни является божественная рука, которая чертит предупреждение против дальнейшего братоубийства и кровопролития.

В ПАМЯТЬ МАХАТМЫ ГАНДИ

   «Это был отец народа в полном смысле слова, и его убил безумец. Миллионы скорбят, ибо погас свет... Свет, горевший в этой стране, не был обычным светом. Он будет виден в этой стране целую тысячу лет, и весь мир также будет видеть его»,– сказал премьер-министр Индии вскоре после того, как Махатма Ганди был убит в Нью-Дели 30 января 1948 года.
   За пять месяцев до этого события Индия мирным путем добилась национальной независимости. Работа семидесятивосьмилетнего Ганди была закончена и он понимал, что час его близок. «Ава, принести мне все важные бумаги,– сказал он внучке утром трагического дня.– Я должен отметить сегодня. Завтрашний день может никогда не наступить». Во многих местах своих статей и речей Ганди делал намеки, свидетельствовавшие о том, что он предчувствовал свой конец.
   Медленно опустившись на землю с тремя пулями в слабеющем и быстро угасающем теле, умирающий Махатма поднял руки в традиционном индийском жесте приветствия, безмолвно свидетельствуя этим свое прощение. Будучи в течение всей своей жизни невольным артистом, Ганди достиг высочайшей вершины артистического мастерства в момент смерти. Все самопожертвование его бескорыстной жизни сделало возможным этот заключительный жест любви.
   «Будущие поколения, возможно и не поверят, что такой человек во плоти и крови ходил по земле»,– писал Альберт Эйнштейн, воздавая хвалу Махатме. Сообщение из Ватикана гласило: «Убийство Ганди вызвало здесь глубокую скорбь. Ганди оплакивают, как апостола Христианских добродетелей».
   Жизни всех великих существ, пришедших на землю для служения высшей добродетели, преисполнены символического значения. Драматическая смерть Ганди во имя единства Индии высоко вознесла его послание к миру, каждый континент которого раздираем враждой. Это послание выражено в следующей пророческой фразе:
   «Ненасилие явилось среди людей, и оно живет. Оно – предвестник мира во всем мире».
 

Сноски

глава 44 (сноски)

   [1]. Его полное имя Мохандас Карамчанд Ганди. Он никогда не называл себя Махатма.

   [2]. Буквальное значение этого санскритского слова "приверженность истине Сатьянграха – знаменитое движение ненасилия руководимое Ганди.

   [3]. Она опубликовала очень много писем Махатмы, содержащих указания по самодисциплине; данные ей ее учителем («Письма Ганди ученице» Нью-Йорк, 1950 г.).
   В последние годы жизни Мира Бен руководила ашрамом «Пашулок» около Ришикеша, оказывая медицинскую помощь и давая советы по сельскому хозяйству окрестным крестьянам. Она помнила слова Гандиджи: «Я стремлюсь узреть Бога в служении человечеству, ибо знаю, что Бог находится в каждом человеке, а не на небесах или внизу».

   [4]. Мисс Слейд напомнила мне другую известную женщину Запада, мисс Маргарет Вилсон, старшую дочь великого американского президента. Я встретил ее в Нью-Йорке. Она чрезвычайно сильно интересовалась Индией, а позднее отправилась в Пондишери, где провела последние пять лет жизни у ног Шри Ауробиндо Гхоша, в счастье следуя его учению.

   [5]. В течение многих лет жизни в Америке я соблюдал периоды молчания к огорчению посетителей и секретарей.

   [6]. Безвредность, ненасилие – краеугольный камень убеждений Ганди. Он находился под сильным влиянием джайнов, которые считают ахимсу главной добродетелью. Джайнизм, одна из сект индуизма, был широко распространен в VI в. до Р.Х. благодаря проповеди Махавиры, современника Будды. «Махавира» означает «великий герой»; да обратит он свой взор через столетия на своего героического сына Ганди!

   [7]. Хинди является разговорным языком для Индии. Индо-европейскиий язык, в основном базирующийся на санскритских корнях, хинди представляет собою главный диалект северной Индии. Главный из диалектов западного хинди – язык хиндустави, пользующийся алфавитами девананагари (санскритским) и арабским. Его субдиалект, урду, распространен среди мусульман и индийцев северной Индии.

   [8]. Ганди описал свою жизнь с поразительной откровенностью в книге «История моих опытов в искании истины». Многие автобиографии наполнены громкими именами и красочными событиями; они хранят почти полное молчание о каких бы то ни было фазах внутреннего анализа, о процессе внутреннего развития. Каждую из этих книг откладываешь в сторону с известной неудовлетворенностью, как бы говоря: «Вот человек, знающий много выдающихся людей, но не знавший самого себя». Такая реакция на автобиографию Ганди невозможна; он описывает свои ошибки и увертки с безличной преданностью истине, редкой в анналах любой эпохи.

   [9]. Ганди соблюдал множество кратких и более длительных постов. Его здоровье было исключительно хорошим. Его книги «Диета и ее реформа», «Естественные методы лечения», и «Ключ к здоровью» можно получить в издательстве Навадживан, Ахмедабад, Индия.

   [10]. Торо, Рескин и Маццини – вот три других западных писателя, чьи социологические взгляды тщательно изучались Ганди.

   [11]. Священное писание, данное Зороастром Персии приблизительно за 1000 лет до РХ.

   [12]. Единственная в своем роде особенность индуизма среди мировых религий – это его происхождение не от единственного великого основателя, а от безличных ведических писаний. Таким образом, индуизм дает достаточный простор для почитания и включения в свои пределы пророков всех времен и народов. Ведические писания регулируют не только практику религии, но и все важнейшие социологические предписания и обычаи, стремясь привести в гармонию с Божественным каждое действие человека.

   [13]. Санскритское слово, эквивалентно понятию «закон», «сообразование с законом или естественной справедливостью», и «долг», внутренне присущий обстоятельствам, в которых человек находится в любое данное время. Писания определяют дхарму как «естественный всеобщий закон, следование которому позволяет человеку спастись от деградации и страдания».

   [14]. Матф., 7, 21.

   [15]. Матф., 26, 52. Одно из многочисленных мест в Библии, с необходимостью подразумевающих перевоплощение человека. Многие сложные проблемы жизни объяснимы только при понимании космического закона справедливости.

   [16]. «Пусть человек славится не тем, что любит свою страну, а тем, что любит весь род людской».

   [17]. «Тогда Петр приступил в Нему и сказал: Господи! сколько раз прощать брату моему, согрешившему против меня? До семи ли раз? Иисус говорит ему: не говорю тебе: „до семи“, но до седмижды семидесяти раз» (Матф., 18, "21-22.)
   Я горячо молился, чтобы понять этот бескомпромиссный совет. «Господи! – протестовал я,– разве это возможно?» И когда Божественный голос дал наконец ответ, Он пролил поток света, повергший меня в смирение:
   «О, человек, а сколько раз я прощаю каждому из вас в течение дня?»

   [18]. Мистер Роджер У. Бобсон однажды спросил известного инженера-электротехника Чарльза П. Штейнмеца: «В какой области научных исследований мы увидим величайшее достижение в следующие пятьдесят лет?» Штейнмец ответил: "Существует сила, которая, как учит нас история, является величайшей силой в развитии человечества. Однако мы просто играем с нею и никогда ее не изучаем так же серьезно, как физические силы. Когда-нибудь люди поймут, что материальные предметы не приносят счастья, что они бесполезны «и не могут сделать человека творческим и могучим. Тогда ученые всего мира направят работу своих лабораторий к изучению Бога, Молитвы и Духовных сил, которых мы едва лишь коснулись. Когда этот день наступит, тогда мир увидит в одном поколении большие достижения, чем мы сейчас видим в четырех».

   [19]. Мтф., 5, 38-39.
 

Глава 45
Бенгальская «Мать, проникнутая блаженством» (Ананда Мои Ма)

   – Пожалуйста; не уезжайте из Индии, не взглянув на Нирмалу Деви. В ней так и кипит святость. Она всюду известна как Ананда Мои Ма – «мать, пропитанная радостью».
   Моя племянница Амита Боз серьезно глядела на меня, произнося эту фразу.
   – Конечно, мне очень хотелось бы увидеть эту святую женщину,– ответил я.– Я читал о ее высоком состоянии Богопознания. Около года назад в журнале «Восток и Запад» появилась о ней небольшая статейка.
   – Я встречалась с ней,– продолжала Амита.– Недавно она навестила наш городок Джамшедпур. По просьбе своего ученика Ананда Мои Ма вошла в дом умирающего. Она стала у его постели и положила на лоб руку. В тот же момент прекратились предсмертные судороги, и болезнь немедленно исчезла. К приятному изумлению больного, он стал здоров.
   Через несколько дней я услышал, что Блаженная Мать находится в доме своего ученика в Бхованипуре, одном из районов Калькутты. Мистер Райт и я немедленно отправились к ней из калькуттского дома моего отца. Когда наш форд приближался к бхованипурскому дому, мы со спутником увидели необычную уличную сцену,
   Ананда Мои Ма, стоя в открытом автомобиле, благословляла толпу, насчитывавшую около сотни учеников. Очевидно, она собиралась уезжать. Мистер Райт остановил свой форд на некотором расстоянии и мы с ним подошли к безмолвной толпе. Святая женщина, бросив взгляд на нас, вышла из автомобиля и зашагала навстречу.
   – Вы пришли отец! – С этими пламенными словами она обняла меня за шею и положила голову ко мне на плечо. Мистер Райт, которому я только что говорил, что не знаком со святой, был чрезвычайно доволен столь необычным демонстративным приветствием. Глаза учеников также устремились на это внешнее проявление любви; некоторые из них были полны удивления.
   Я сейчас же увидел, что святая находилась в высоком состоянии самадхи. Забыв о своем внешнем женском облике, она осознавала себя, как неизменную душу и с этого плана радостно приветствовала другого поклонника Божественного. Она повела меня за руку к своему автомобилю.
 

 

Ананда Мои Ма, бенгальская «Мать, проникнутая блаженством».

   – Ананда Мои Ма, я задерживаю вашу поездку,– запротестовал я.
   – Отец, ведь я вижу вас впервые в этой жизни[¹] после стольких сотен лет разлуки! – говорила она.– Пожалуйста, не уходите.
   Мы уселись рядом на заднем сиденье автомобиля. Блаженная Мать вскоре погрузилась в состояние полной неподвижности и экстаза. Ее прекрасные глаза, устремленные к небесам, были полуоткрыты и спокойны; взор был направлен в некий внутренний Элизиум, одновременно близкий и далекий. Ученики тихо пели:
   «Победа Божественной Матери!»
   В Индии я видел много людей, достигших Богопознания. Никогда прежде мне не встречалась женщина столь возвышенной святости. Ее мягкое лицо сияло неизгладимой радостью, давшей ей имя Блаженной Матери. Длинные черные локоны свободно падали назад с непокрытой головы. Красное пятно пасты из сандалового дерева на середине лба символизировало духовный глаз, всегда для нее открытый. Маленькое лицо, маленькие руки и ноги – какой контраст с ее духовным величием!
   Пока Ананда Мои Ма оставалась погруженной в транс, я задал несколько вопросов стоявшей подле ученице.
   "Ананда Мои Ма много путешествовала по Индии; у нее сотни учеников во многих частях страны,– сказала мне ученица.– Ее смелые усилия вызвали к жизни большое число желаемых общественных реформ. Хотя по рождению она – брахманка, святая не признает кастовых различий. С ней всегда путешествует группа учеников, наблюдающих за тем, чтобы она была хорошо устроена. Мы должны ухаживать за ней, как за ребенком, ибо она не чувствует своего тела. Если ее не кормить, она не станет есть и никогда не попросит еды. Даже если перед ней и положить еду, она ее не коснется. И чтобы предотвратить ее уход из этого мира, мы, ученики, кормим ее из собственных рук. Часто она остается погруженной в божественный транс несколько дней подряд, едва дыша, с немигающим взором. Одним из главных учеников Ананды Мои Ма является ее муж. Много лет назад, вскоре после свадьбы, он принял обет молчания".
   Ученица указала на широкоплечего и длинноволосого человека с тонкими чертами лица и окладистой бородой. Он спокойно стоял среди собравшихся, сложив руки, в почтительной позе ученика.
   Освежив себя погружением в Беспредельность, Ананда Мои Ма теперь сосредоточила свое сознание на материальном мире.
   – Отец, скажите мне, пожалуйста, где вы сейчас живете,– спросила она ясным, мелодичным голосом.
   – Сейчас я нахожусь в Калькутте или в Ранчи, но скоро вернусь в Америку.
   – В Америку?
   – Да, американские искатели духовного знания искрение приветствовали бы вас у себя, как святую женщину из Индии. Не поедете ли вы туда?
   – Если отец сможет взять меня, я поеду.
   Этот ответ вызвал тревогу у находившихся вблизи учеников.
   – Около двадцати человек всегда путешествуют с Блаженной Матерью,– твердо сказал мне один из них.– Мы не сможем жить без нее. Куда бы она не отправилась, мы должны следовать за ней.
   Неохотно я отказался от своего плана, ибо выяснилась его практическая неосуществимость из-за склонности группы к самопроизвольному росту!
   – Пожалуйста, приезжайте тогда хоть в Ранчи со своими учениками,– попросил я святую во время расставания.– Вы подобны божественному дитяти, и вам понравятся малыши из моей школы.
   – Куда бы отец ни взял меня, я поеду с радостью.
   Спустя короткое время в Видьялайа Ранчи уже готовилось празднество по случаю обещанного посещения святой. Молодежь вообще радовалась любому празднику – нет уроков, нет занятий по музыке, да к тому же еще будет угощение!
   «Победа! Ананда Мои Ма, ки джай!» – Этот повторный припев из десятков маленьких, но полных энтузиазма глоток приветствовал святую и сопровождавшую ее группу, когда они вошли в ворота школы. Поток цветов, звон цимбал, трубные звуки множества раковин, удары мриданга! Блаженная Мать ходила, улыбаясь, по солнечным дворикам Видьялайи, всегда нося в своем сердце портативный рай.
   – Как здесь красиво! – любезно сказала она, когда я ввел ее в главное здание. Она уселась около меня с детскою улыбкой на устах. Чувствовалось, что даже среди самых близких друзей она окутана аурой уединения – такова парадоксальная изолированность Вездесущего!
   – Пожалуйста, расскажите мне что-нибудь о вашей жизни.
   – Отец знает о ней все, зачем же повторения? Она очевидно, чувствовала, что фактическая история одного краткого воплощения на Земле не заслуживает внимания.
   Я засмеялся и мягко повторил свою просьбу.
   – Отец, мне так мало рассказывать,– усмехнулась она, сложив свои изящные руки.– Мое сознание никогда не отождествляло себя с этим временным телом. Я[²] была «все та же», отец, перед приходом на эту землю; маленькой девочкой я была «все та же». И когда семья, в которой я родилась, устраивала замужество этого тела, я осталась «все той же».
   И вот, отец, перед вами я – «все та же». И впоследствии, даже если танец творения вокруг меня превратится в обитель Вечного, я всегда буду «все та же».
   Ананда Мои Ма погрузилась в состояние глубокой медитации. Уподобившись статуе, она улетела в свое вечно зовущее ее царство, темная вода ее очей казалась гладкой и безжизненной. Такое выражение нередко появляется тогда, когда святые удаляют свое сознание из физического тела. Это последнее тогда едва ли представляет собою нечто большее, нежели кусок бездушной глины. Мы сидели вместе, погруженные в экстатический транс в течение целого часа. Наконец, она вернулась в наш мир с веселым смешком.
   – Ананда Мои Ма,– заговорил я,– пожалуйста, пройдемте со мной в сад. Мистер Райт сделает несколько снимков.
   – Конечно, отец. Ваша воля – моя воля.
   Ее прекрасные глаза, казалось, сохранили неизгладимый божественный свет, она позировала для множества фотографий.
   Наступило время угощения! Ананда Мои Ма присела на одеяло, скрестив ноги; сбоку устроилась ученица, чтобы кормить ее. Как ребенок, святая послушно глотала пищу, когда ученица подносила ее к губам. Было ясно, что Блаженная Мать даже не ощущает какой бы то ни было разницы между карри и сладостями.
   Спустились сумерки, и святая уехала вместе со своей группой среди потока розовых лепестков, простирая с благословением руки к моим малышам. Их лица сияли любовью, которую она пробуждает без всяких усилий.
   «И возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею; и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею» – провозгласил Христос,– «вот, первая заповедь!»[³]
   Отбросив прочь все личные привязанности, Ананда Мои Ма обратила свою единственную привязанность к Богу. Не вдаваясь в тончайшие различия, установленные учеными, но, пользуясь безошибочной логикой верующего человека, святая-ребенок разрешила единственную проблему человеческой жизни – установление единства с Божественным. Человек забыл эту совершенную простоту, ныне затуманенную миллионом воздействий. Отказавшись от монотеистической любви к Божественному, народы украшают свое неверие пунктуальными обрядами перед внешним святилищем милосердия. И такие гуманитарные жесты полезны, ибо они на какой-то миг отвлекают внимание человека от него самого, но они не освобождают его от единственной ответственности в жизни, о которой Иисус говорил, как о первой заповеди. Возвышенное обязательство любви к Богу человек принимает на себя с первым глотком воздуха, которым его одаряет единственный Благодетель.[⁴]
   Мне случалось повидать Ананду Мои Ма еще раз после ее визита в Ранчи. Через несколько месяцев она стояла, окруженная учениками, на платформе серапурской станции, ожидая поезда.
   – Отец, я отправляюсь в Гималаи,– сказала она.– Добрые люди построили для нас обитель в Дехра Дун.
   Когда она входила в поезд, я с удивлением заметил, что где бы она ни находилась: в толпе, поезде, на празднике или в безмолвной медитации – ее взор никогда не отклоняется от Бога. Во мне все еще звучит ее голос, эхо безмерной сладости:
   "Вот, ныне и во веки единая с Вечным, «я все та же».
 

Сноски

глава 45 (сноски)

   [1]. Ананда Мои Ма родилась в 1986 году в деревне Хеора, расположенной в восточной области Бенгалии Тритуре.

   [2]. Ананда Мои Ма никогда не говорит о себе "я". Она пользуется смиренными намеками: это тело", «эта девочка», или «ваша дочь». Она никого не называет своим учеником. С безличной мудростью она изливает одинаково на всех божественную любовь Вселенской Матери.

   [3]. Марк, 12. 30.

   [4]. «Многие обстоятельства побуждают создать новый и лучший мир. Прежде, чем позволить вашим мыслям подробно остановиться на этом, вы должны сконцентрироваться на Этом путем религиозного раздумья о том, где есть надежда найти совершенное место. Это – обязанность человека быть в поисках Бога или Истины» – Ананда Мои Ма.
 

Глава 46
Женщина-йог, которая ничего не ест (Гири Бала)

   – Сэр, куда мы направляемся сегодня утром?
   Мистер Райт сидел за рулем форда. Дорога была достаточно длинной, и он мог оторвать от нее глаза, взглянув на меня с вопросительной улыбкой. Почти каждый день он куда-то ехал, лишь иногда при этом зная заранее, какую часть Бенгалии ему придется заново открывать во время поездки.
   – Если Богу будет угодно,– ответил я с благоговением,– мы посмотрим на восьмое чудо света – на святую женщину которая питается только воздухом.
   – Ну, это повторение чудес,– ведь мы уже видели Терезу Ньюман. Однако в смехе мистера Райта явно слышалось жадное любопытство, и он даже увеличил скорость. Еще одна необычная находка для его путеводного дневника! И притом такая, какая не снилась среднему туристу!
   Мы только что выехали из школы Ранчи, встав еще до восхода солнца. Кроме меня и моего секретаря с нами было еще трое друзей-бенгальцев. Мы упивались бодрящим воздухом, этим естественным вином раннего утра. Наш водитель осторожно вел машину среди рано поднявшихся крестьян и двухколесных повозок. Горбатые волы медленно тянули их по дороге, не проявляя ни малейшей склонности уступать дорогу своему гудящему сопернику.
   – Сэр, нам хотелось бы узнать больше об этой святой постнице.
   – Ее зовут Гири Бала,– сообщил я спутникам. Впервые я услышал о ней много лет назад от одного ученого джентльмена, которого зовут Стхити Лал Найди. Он часто приходил к нам домой на Гурпар Роуд, занимаясь с моим братом Вишну.
   – Я хорошо знаю Гири Балу,– рассказывал мне Стхити Бабу.– Она пользуется особой техникой йоги, которая дает ей возможность жить без пищи. Я был ее близким соседом в Навабгандже около Ичапура[¹]. Хотя я старался тщательно наблюдать за нею, я никогда не мог заметить, чтобы она ела или пила. В конце-концов мой интерес возрос до такой степени, что я обратился к Махарадже Бурдвана[²] и попросил его произвести исследование этого случая. Удивленный всей историей, Махараджа пригласил ее к себе во дворец. Гири Бала согласилась подвергнуться испытанию и жила а течение двух месяцев под замком, помещенная в небольшом отделении дворца. Позже она еще раз посетила дворец и оставалась там двадцать дней. Наконец, третье испытание длилось пятнадцать дней. Сам Махараджа сказал мне, что эти три строжайшие проверки вполне убедили его в том, что она ничего не ест.
   «Этот рассказ Стхири Бабу оставался у меня в памяти более двадцати пяти лет,– закончил я.– Иногда, находясь в Америке, я сомневался не поглотит ли поток времени эту йогиню еще до того, как я смогу повстречаться с ней. Ей должно быть сейчас уже не мало лет. Я даже не знаю, где она теперь живет, не умерла ли она. Но через несколько часов мы будем в Пурулья, там у ее брата есть свой дом».
   В половине одиннадцатого мы беседовали с братом Гири Балы, Дамбодаром, адвокатом из Пурулья.
   – Да, моя сестра жива. Иногда она навещает меня здесь; а сейчас она находится в нашем семейном доме в Биуре,– Дамбодар Бабу взглянул с сомнением на форд.– Я думаю, свамиджи. Вам было бы лучше удовольствоваться древней повозкой с волами, хотя на ней будет трясти.
   Наша компания единодушно выразила свою верность форду, гордости Детройта.
   – Этот форд приехал из Америки! – сказал я адвокату.– Будет стыдно лишить его возможности познакомиться с самым сердцем Бенгалии.
   – Ну, тогда пусть вам сопутствует Ганеш![³] – промолвил, смеясь Дамбодар Бабу; затем он вежливо добавил: – Если вам удастся туда доехать, то Гири Бала будет рада вас видеть. Я уверен в этом. Ей скоро исполнится семьдесят лет, но здоровье ее продолжает оставаться великолепным.
   – Скажите, пожалуйста, сэр, она в самом деле ничего не ест? – Я взглянул ему прямо в глаза, как бы пытаясь проникнуть в самую глубину его души.
   – Это верно.– Его взгляд был чистым и открытым.– В течение более чем пятидесяти лет я не видал ни разу, чтобы она съела хоть кусочек. Если бы неожиданно наступил конец мира, то и это меня не удивило бы так, как если бы я увидел, что моя сестра, что-то ест.
   Мы вместе посмеялись над этими невероятными космическими событиями.
   – Гири Бала никогда не стремилась выполнять свою практику йоги в недоступном одиночестве,– продолжал Дамбодар Бабу.– Вся ее жизнь прошла в окружении семьи и друзей. Теперь они знают о ее необычном состоянии, и каждый из них был просто потрясен, если бы она решила что-нибудь съесть! Само собой разумеется, сестра любит уединение, что и соответствует положению индийской вдовы. Но наш небольшой кружок друзей в Пурулья и Биуре знает ее, как исключительную женщину.
   Искренность брата была очевидна. Наша небольшая группа тепло поблагодарила его и направилась в Биур. Мы остановились около одной из уличных лавок, чтобы купить карри и лучи. Собрался целый рой уличных мальчишек, наблюдавших за тем, как мистер Райт ест просто руками, как это принято у индийцев[⁴]. С большим аппетитом мы подкрепилась перед наступающим днем, который, хотя мы в тот момент этого и не знали, оказался весьма трудным.
   Теперь мы проехали на восток через обожженные солнцем рисовые поля, направляясь в район Бурдвана. Мы пробирались по дорогам, обнесенным густой растительностью; с огромных ветвей, напоминавших зонтики, лились песни птиц. По временам встречалась повозка с волами, и скрип ее осей и обшитых железом деревянных колес являл уму резкий контраст со свистом автомобилей на аристократическом асфальте больших городов.
   – Дик, стойте! – На мою неожиданную просьбу форд ответил протестующим толчком.– Ведь это обремененное плодами дерево манго просто кричит, приглашая нас к себе!
   Вчетвером мы, как дети, бросились к подножью дерева, вокруг которого в изобилии лежали плоды манго. Дерево щедро сбрасывало их по мере того, как они созревали.
   – Как много плодов рождено для того, чтобы лежать незамеченными,– перефразировал я известное изречение,– и терять свою сладость на каменистой почве!
   – Не то, что в Америке, свамиджи, а? – засмеялся Сейлеш Мазумдар, один из моих учеников-бенгальцев.
   – Совсем не то,– согласился я, наполненный удовлетворением и соком манго.– Как мне недоставало этих плодов на Западе! Без манго невозможно постичь индийские небеса.
   Подобрав кусок камня, я сбил прелестный плод, скрывавшийся на самой вершине дерева.
   – Дик,– спросил я в промежутке между двумя глотками амброзии,– мы взяли с собою асе аппараты?
   – Да, сэр, они лежат в багажнике.
   – Если Гири Бала окажется настоящей святой, я хочу написать о ней в американских журналах. Индийская йогини с такой вдохновляющей силой не должна жить и умереть в безвестности, подобно большинству этих плодов манго.
   Прошло полчаса, а я все еще бродил в лесном уединении.
   – Сэр,– заметил мистер Райт,– мы должны добраться до Гири Балы еще засветло, чтобы освещение было достаточным для фотографирования.– Усмехаясь, он добавил: – Мы не можем рассчитывать на то, что они поверят в существование этой леди без единого снимка!
   Эта мудрость была неоспоримой; преодолев искушение, я вновь уселся в машину.
   – Ваша правда, Дик,– вздохнул я, когда мы снова понеслись вперед,– принесем манговый рай на алтарь европейского реализма Фотографии нам необходимы!
   Дорога становилась все хуже и хуже. Появились многочисленные колеи, огромные пузыри засохшей глины – словом, все печальные признаки разрушения, свойственные глубокой старости. Теперь нам иногда приходилось вылезать из машины, чтобы дать возможность мистеру Райту легче маневрировать фордом, который мы втроем подталкивали сзади.
   – Дамбодар Бабу оказался прав,– признал Сейлеш,– теперь уже не машина везет нас, а мы машину.
   Кроме того, нам то и дело приходилось вылезать из автомобиля: нас обманывала внешность встречных деревень, каждая из которых казалась образцом непритязательной простоты.
   Извилистая дорога поворачивала в разные стороны среди пальмовых рощ, деревень, гнездившихся в тени лесов, вероятно, с древнейших времен,– записал 5 мая 1936 года мистер Райт в своем путевом дневнике.– Эти группы глинобитных домов под крышами из пальмовых листьев, с дверьми, украшенными лишь одним из Имен Бога, являли весьма живописный вид. Везде было множество голых малышей, невинно игравших в свои игры; они останавливались, широко открывали глаза или в испуге бежали прочь, завидев огромную черную повозку без быков, которая с безумной скоростью несется через их деревню. Женщины лишь украдкой бросали на нас взгляды из-под укрытий, тогда как мужчины, лениво развалившиеся под деревьями, расположенными вдоль дороги, даже не допускали, чтобы любопытство могло преодолеть их бесстрастие. В одной деревне все ее жители весело плескались в огромном пруду. Они купались прямо в одежде, сбрасывая затем мокрое платье и драпируясь в сухое. Женщины носили домой воду в больших медных кувшинах.
   Дорога превратилась в веселую скачку с препятствиями. Пробираясь через горы и скалы, мы прыгали и тряслись, погружались в маленькие ручейки, объезжали неоконченное шоссе, скользили по песчаным руслам пересохших рек. Наконец, к пяти часам вечера мы приблизились к Биуру, месту нашего назначения. Эта крошечная деревушка, расположенная в глубине округа Банкура и скрытая в густой листве, во время дождей недоступна для путешественников, ибо тогда ручьи превращаются в бушующий поток, а дороги – в змеящиеся реки грязи.
   Спросив дорогу у группы богомольцев, возвращавшихся домой после служения (храм находился поблизости, на уединенном поле), мы попали в осаду: нас окружили дюжина едва одетых ребятишек, которые карабкались на крылья машины и наперебой предлагали показать путь к Гири Бале.
   Дорога привела нас к роще финиковых пальм, в тени которых укрывалось несколько глинобитных хижин. Но прежде чем мы успели доехать, форд угрожающе наклонился, подскочил и упал. Узкая тропа шла между стеной деревьев и прудом по гребням скал, среди ям и глубоких колей. Автомобиль удержался на зарослях кустарника; затем он застрял на холмике, и нам пришлось подкладывать под колеса глыбы засохшей земли. Медленно и осторожно мы двинулись дальше; но вдруг дорогу преградили заросли кустов, возникшие перед нами прямо посреди колеи от повозок. Нам пришлось объезжать это препятствие низом, по крутому склону, который спускался прямо в высохший пруд. Мы спаслись только благодаря тому, что нарубили веток, обтесали их и уложили, а затем забросали песком. Вновь и вновь дорога казалась непроходимой; но нам нужно было довести наше паломничество до конца. Услужливые ребята достали заступы и разбивали препятствия (благословения Ганеша!), а сотни малышей и их родителей играли роль зрителей.
   Наконец дорога стала виться вдоль двух рядов древних колей; женщины глядели из-за дверей, широко открыв глаза. Мужчины шли по бокам и позади. Шествие увеличивалось благодаря толпам детей. Вероятно, наш автомобиль первым проехал по этим дорогам, где «синдикат повозок с волами» все еще, должно быть, обладал всемогущей властью. Можно себе представить, какую сенсацию вызвали мы – группа во главе с американцем, въезжающая на фыркающем автомобиле прямо в их сельское убежище, нарушив святость его древнего уединения!
   Остановившись у узкого переулка, мы оказались в трех десятках метров от наследственного дома Гири Балы. Мы почувствовали волнение успеха после стольких дорожных тягот, завершившихся труднейшим финишем. Мы подошли к широкому трехэтажному кирпичному строению, которое господствовало над окружающими каменными хижинами. Дом ремонтировали: он был окружен бамбуковыми лесами.
   С лихорадочной дрожью ожидания, подавляя радость, мы стояли перед открытой дверью, откуда должна была выйти женщина, которую коснулось благословенье Божие, навсегда уничтожив при этом чувство голода. Вокруг стояли, разинув рты, деревенские жители, молодые и старые, обнаженные и в одеждах. Женщины глядели откуда-то издалека, но и они были исполнены любопытства; мужчины и мальчишки неотступно следовали за нами по пятам, глазея на это беспрецедентное зрелище.
   Вскоре в двери показалась небольшая фигура – это вышла Гири Бала! Закутанная в одеяние из тусклого золотистого шелка, она ступала совершенно по-индийски, скромно и застенчиво, поглядывая на нас из-под верхней складки своего одеяния из тканей вадеши. Глаза ее блестели подобно углям в тени лица. Чрезвычайно благожелательное и доброе выражение лица сразу очаровало нас, ибо то было лицо постижения и понимания, свободно от малейшего оттенка земной привязанности.
 

 

Эта великая йогиня не ела и не пила с 1880 года. Я запечатлен вместе с ней на снимке, сделанном в 1936 году около ее дома в Бенгальской деревне Биур. Ее способность не есть была строго исследована Махараджей Бурдвана. Она применяет определенную йоговскую технику чтобы заряжать свой организм космической энергией, взятой из солнца или из воздуха.

   Она покорно приблизилась и безмолвно согласилась разрешить нам сделать много фотографий, а также заснять несколько кинокадров[⁵]. Терпеливо и смиренно она выносила все тяготы фототехники: принятие нужной позы, поиски удачного освещения. В конце-концов мы запечатлели для потомства на множестве фотоснимков единственную в мире женщину, прославленную тем, что она живет без пищи и питья более пятидесяти лет (Тереза Ньюман, разумеется, начала свой пост с 1923 г.). Когда Гири Бала стояла перед нами, целиком прикрывшись своей просторной одеждой, ее тела совсем не было видно. Осталось только лицо с потупленными глазами, руки и маленькие ноги. В глазах светилось само материнство; лицо поражало редким спокойствием, невинностью и миром – широкий, детский вздрагивающий рот, женский нос, маленькие блестящие глаза на лице и задумчивая улыбка.
   Мои впечатления от Гири Балы сходны с впечатлениями мистера Райта. Духовность окутывала ее нежной сверкающей вуалью... Она совершила передо мною пранам обычным жестом мирянина, приветствующего монаха. Ее простое очарование и спокойная улыбка оказались лучшим приветствием, чем громкие слова: и мы забыли наше трудное, пыльное путешествие.
   Маленькая святая уселась, скрестив ноги, на веранде. Хотя лицо ее было изборождено морщинами, свойственными старости, она не казалась высохшей; оливково-смуглая кожа оставалась чистой и упругой.
   – Мать,– заговорил я на бенгали,– я думал о том, чтобы посетить вас более двадцати пяти лет. Я слышал о вашей святой жизни от Стхити Лал Найди Бабу.
   Она кивнула в знак подтверждения головой.
   – Да, это мой добрый сосед в Навабгандже.
   – За эти годы мне пришлось пересечь океаны, но я никогда не забывал своего желания когда-нибудь повидать вас. Та возвышенная драма, которую вы здесь незаметно играете, должна быть явлена перед всем миром, ибо он давно забыл о существовании внутренней божественной пищи.
   Святая на мгновенье подняла глаза, улыбаясь с безмятежным интересом.
   – Баба (почтенный отец) знает лучше,– покорно ответила она... Я был счастлив, увидев, что мои расспросы ее не оскорбили. Никогда нельзя заранее знать, как йогин или йогини будут реагировать на мысль о какой-либо публичности. Как правило, они избегают ее, желая в безмолвии следовать по пути глубоких душевных показаний.
   – Мать,– продолжал я,– тогда простите меня за то, что обременяю вас расспросами. Будьте добры, ответьте лишь на те из них, которые не будут вам неприятны. Я пойму и ваше молчание.
   Она грациозным жестом протянула вперед руки:
   – Я рада ответить вам,– если такая незначительная личность, как я, сможет дать удовлетворительные ответы.
   – Не называйте себя незначительной,– запротестовал я.– Вы великая душа.
   – Я смиренно служу всем.– И затем я услышал странную фразу: – Я люблю готовить пишу и угощать людей.
   «Странное время препровождения для святой, которая ничего не ест!» – подумалось мне.
   – Скажите мне, мать,– я хочу услышать это из ваших уст,– действительно ли вы живете без пищи?
   – Да, это правда,– она немного помолчала; следующие ее слова показали, что она считала в уме.– С двенадцати лет четырех месяцев и до моего нынешнего возраста в шестьдесят восемь лет около пятидесяти шести лет – я ничего не ела и не пила.
   – И вам никогда не хочется есть?
   – Если бы мне хотелось есть, я должна была бы делать это,– произнесла она просто, но с достоинством. Эта аксиома слишком хорошо известна тому миру, который вращается вокруг трех приемов пищи в день.
   – Но все же вы едите нечто! – В моем тоне послышалась нота увещевания.
   – Конечно,– улыбнулась она, быстро поняв смысл моего замечания.
   – Вы питаетесь более тонкими энергиями из воздуха, солнечного света[⁶] и космической энергии, которая насыщает ваше тело через продолговатый мозг.
   – Баба знает,– вновь покорно согласилась она, как обычно спокойно и бесстрастно.
   – Мать, расскажите мне, пожалуйста, о ранних годах вашей жизни. Этот рассказ будет представлять глубокий интерес для всей Индии и даже для наших заморских братьев и сестер.
   Отбросив обычную сдержанность, Гири Бала устроилась поудобнее и принялась рассказывать:
   "Пусть будет так,– произнесла она тихим, но твердым голосом.– Я родилась в этом лесном крае. В детстве моем не было ничего замечательного, кроме одной вещи; я была невероятно прожорлива.
   Я была обручена девяти лет.
   – Дитя,– часто предостерегала меня мать,– старайся сдерживать свою жадность. Когда для тебя наступит время жить в семье мужа, среди чужих людей, что подумают там о тебе? Ведь ты тратишь все свое время только на еду"!
   И вот наступила беда, которую она предвидела. Мне было всего двенадцать лет, когда я стала жить в семье мужа, в Навабгандже. С утра до самой ночи свекровь стыдила меня за обжорство. Однако ее брань оказалась скрытым благословением: она пробудила во мне дремлющие духовные наклонности. Однажды утром свекровь высмеивала меня особенно безжалостно.
   – Скоро я докажу вам,– ответила я, уязвленная до глубины души,– что никогда больше за всю свою жизнь не притронусь к пище!
   – Скажите пожалуйста,– насмешливо расхохоталась свекровь.– Как же ты сможешь жить без еды, если ты объедаешься каждый день?
   Мне было нечего возразить на это замечание. Однако в сердце мое вошла непреклонная решимость. Спрятавшись в уединенном месте, я взывала к моему Небесному Отцу:
   – Господи,– молилась я неустанно,– пошли мне, пожалуйста, гуру, который смог бы научить меня жить Твоим светом, а не пищей!
   Объятая экстазом, в блаженном очаровании, я отправилась к Навабганджинскому гхату, на берег Ганга. По пути я встретила жреца семьи мужа.
   – Досточтимый господин,– сказала я доверчиво,– будете добры, расскажите мне, как можно жить без пищи.
   Он посмотрел на меня с удивлением, ничего не отвечая. В конце концов ему захотелось меня утешить.
   – Приди сегодня вечером в храм, дитя мое, и я совершу для тебя специальную ведическую церемонию.
   Не этого неясного ответа ждала я и продолжила путь к гхату. Утреннее солнце сверкало в воде. Я очистилась в Ганге как бы для святого посвящения. И когда я в мокрой одежде вышла на берег, передо мной при полном дневном свете материализовалась фигура моего гуру!
   – Дорогое дитя,– промолвил он голосом, полным любви и сострадания,– я – гуру, посланный сюда Богом, чтобы удовлетворить твою неотложную просьбу. Господь был глубоко тронут самой ее необычностью! С сегодняшнего дня ты будешь жить за счет астрального света, и атомы твоего тела будут поглощать энергию из потока Беспредельности!"
   Гири Бала погрузилась в безмолвие. Я взял у мистера Райта карандаш и записную книжку и сделал несколько записей по-английски, чтобы он знал, о чем наш разговор.
   Но вот святая еле слышным голосом возобновила свое повествование:
   "Гхат был заброшен, тем не менее, гуру окружил нас аурой ограждающего света, чтобы никто из случайных посетителей не обеспокоил нас впоследствии. Он посвятил меня в технику крия, которая освобождает тело от необходимости питаться грубой пищей смертных. Эта техника включает в себя особую мантру[⁷] и дыхательное упражнение, более трудное, чем те, которые доступны выполнению среднего человека. Вот и все. Не нужны ни лекарства, ни магические обряды – ничего, кроме крия".
   Подобно американскому газетному репортеру – все они, сами того не ведая, научили меня своим приемам,– я засыпал Гири Балу вопросами о многих предметах, которые как я и полагал, будут интересны для всего мира. Понемногу она сообщила мне следующее:
   «У меня никогда не было детей; много лет назад я овдовела. Сплю я очень мало, ибо для меня сон и бодрствование – одно и то же. Днем я занимаюсь своими домашними делами, а медитирую ночью. Я почти не ощущаю сезонных перемен погоды. Я никогда не болела и не чувствовала себя нездоровой; только при случайных повреждениях бывает слабая боль. У меня нет телесных выделений. Я могу управлять работой сердца и дыханием. В видениях я часто общаюсь с моим гуру и другими великими душами».
   – Мать,– задал я вопрос,– а почему вы не учите других людей способу жить без пищи?
   Но мои честолюбивые замыслы о помощи миллионам голодающим во всем мире сразу же рассеялись:
   – Нет,– покачала она головой,– гуру строго запретил раскрывать эту тайну. Он не желает вмешиваться в драму Божественного Творения. Крестьяне не поблагодарили бы меня, если бы я научила людей жить без пищи! Сочные плоды лежали бы бесполезно на земле. Получается так, что несчастья, голод и болезни являются бичами нашей кармы, которые в конце концов побуждают нас искать подлинный смысл жизни.
   – Мать,– спросил я тогда медленно,– а для чего же в таком случае вы были избраны, как человек, живущий без пищи?
   – Чтобы показать, что человек – это дух,– и лицо ее засверкало мудростью.– Показать, что благодаря духовному продвижению человек постепенно сможет жить не пищей, а вечным Светом[⁸].
   Святая погрузилась в состояние глубокой медитации. Ее взор обратился внутрь, нежная глубина глаз потеряла всякое выражение. Она испустила особый вздох, являющийся прелюдией к экстатическому пребыванию в бездыханном трансе. На некоторое время она унеслась в тот мир, где нет никаких вопросов, в небеса внутренней радости.
   Мы сидели, опутанные тьмой тропической ночи. Небольшая керосиновая лампа бодро мигала над головами. Многие односельчане Гири Балы молча сидели на корточках в тени. Стремительные светлячки и масляные светильники в далеких хижинах оплетали блестящий, феерический узор на темном бархате ночного воздуха. Наступил горький момент расставания; нам предстояло долгое и утомительное обратное путешествие.
   – Гири Бала,– обратился я к святой, когда она открыла глаза,– пожалуйста, подарите мне на память полоску от одного из ваших сари.
   Она вскоре вернулась из комнаты с полоской варанасского шелка и протянула ее мне, а затем неожиданно простерлась на полу.
   – Мать,– произнес я почтительно,– это я должен коснуться ваших благословенных ног! Позвольте же мне сделать это!
 

Сноски

глава 46 (сноски)

   [1]. В северной Бенгалии.

   [2]. Ныне покойный Его Высочество сэр Биджай Чанд Матхаб. Его семья, несомненно, хранит архивные записи о трех исследованиях необыкновенных способностей Гири Балы, произведенных Махараджей.

   [3]. «Устраняющий препятствия», божество удачи.

   [4]. Шри Юктешвар часто говорил: "Господь дал нам плоды этой прекрасной земли. Нам нравится видеть пищу, ощущать ее вкус, запах; а индийцу приятно также держать ее в руках. Иногда мы не прочь также и послушать ее, если едим в одиночестве".

   [5]. Мистер Райт, кроме того, заснял на пленку и Шри Юктешвара во время его последнего празднества зимнего солнцестояния в Серампуре.

   [6]. «То, что мы едим,– это излучения; наша пища представляет собой огромное количество квантов энергии»,– заявил доктор Джордж У. Урайл из Кливленда на медицинском съезде 17 мая 1933 года в Мемфисе.– «Эта важнейшая радиация, которая создает электрические токи внутри тела, в нервной системе, сообщается пище солнечными лучами». Как утверждает доктор Крайл, атомы суть не что иное, как своеобразные солнечные системы. Они представляют собой проводники, наполненные солнечными лучами и подобные множеству свернутых в кольца пружин. Эти бесчисленные запасы энергии в атомах усваиваются во время приема пищи. Попадая в человеческое тело насыщенные излучения, создает новую химическую энергию. Новые электрические токи. "Наше тело состоит из таких атомов, они суть ваши мускулы, мозг, органы чувств, например, глаза, уши и т. д.– говорил доктор Крайл.
   Когда-нибудь ученые найдут способы, при помощи которых человек сможет жить непосредственно за счет солнечной энергии. «В природе известна единственная субстанция, которая каким-то образом может улавливать солнечную энергию»,– пишет Уильям Л. Лоренс в «Нью-Йорк Таймс».– Это хлорофилл. Он как бы «захватывает» энергию солнечного света и отлагает ее в растении. Без этого невозможно существование жизни. Мы получаем необходимую для жизни энергию из солнечной энергии, накопленной в растительной пище, которую поедаем, или в мясе животных, питающихся растениями. Заключенная в угле и нефти энергия также является солнечной энергией, уловленной хлорофиллом в растениях, живших миллионы лет назад. Мы живем за счет солнца, благодаря посредничеству хлорофилла".

   [7]. Могущественный вибрационный напев. Буквальное значение слова «мантра» в санскрите – «орудие мысли». Оно означает, как поясняет «Новый международный словарь» Уэбстера «идеальные неслышимые звуки, которые воспроизводят один из аспектов творения. Произносимая в виде слогов, мантра составляет универсальную терминологию».
   Бесконечное могущество звука проистекает из ОМ, Слова или творческого гула Космического Мотора.

   [8]. Достигнутое Гири Балой состояние, при котором отпадает нужда в еде, является одной из сил йоги, упоминаемые Патанджали в его «Йога-сутре» (III, 31). Гири Бала пользуется особым дыхательным упражнением, воздействующим на вишудха чакру, пятый центр тонких энергий, расположенный в позвоночном столбе, против горла. Этот центр контролирует пятый элемент – акашу или эфир, пронизывающий межатомные пространства клеток физического тела. Сосредоточение на этой чакре («колесо») дает подвижнику способность жить эфирной энергией.
   Но вот Тереза Ньюман, не употребляющая грубой физической пищи, не практикует никакой специальной техники йогической науки, рассчитанной на то, чтобы ничего не есть. Объяснение этому факту открывается в особенностях личной кармы. За Терезой Ньюман, как и за Гири Балой, лежат многие жизни преданности Богу, однако пути внешнего проявления этой преданности оказались различными. Среди христианских святых, живших без пищи и являвшихся в то же время стигматиками, можно упомянуть св. Дидвину Шидамскую, блаженную Елизавету Ренскую, св. Екатерину Сиенскую, Доминику Даццари, "блаженную Анжелу из Фолинье, Луизу Лато (жившую в XIX в.). Св. Николас из Флуиса (брат Клаус, отшельник XV века, чей страстный призыв к единению спас Швейцарскую конфедерацию) воздерживался от пищи в течение двадцати лет.
 

Глава 47
Я возвращаюсь на Запад

   «Я дал множество уроков по йоге в Индии и Америке, но должен признаться, что как индиец, я чрезвычайно счастлив вести класс йоги для англичан».
   Ученики моего лондонского класса одобрительно рассмеялись. Никакие политические смуты никогда не поколебали мира учеников йоги.
   Теперь Индия была для меня лишь светлым воспоминанием. Стоял сентябрь 1936 года. Я находился в Англии, выполняя данное шестнадцатью месяцами ранее обещание: опять прочесть в Лондоне лекции по йоге.
   Англия также оказалась восприимчивой к неподвластному времени учению йоги. Репортеры и кинооператоры из хроники толпами осаждали мою квартиру в Гросвенор Хауз. Британский совет международного Братства религий организовал 29 сентября встречу в церкви Хайтфилдской конгрегации. На этой встрече я обратился к собравшимся, затронув в своем выступлении важную тему: «Как вера и братство может спасти цивилизацию». Кроме того, я читал еще лекции в Кэкстон Холле, начинавшиеся в восемь часов вечера. Эти лекции привлекли такую массу слушателей, что многие не смогли на них попасть. Тогда для них пришлось на второй день устроить дополнительную лекцию в Уиндзор-хауз в девять тридцать. В течение следующих недель число слушателей в классах йоги настолько возросло, что мистеру Райту пришлось перенести занятия в более просторное помещение.
   Английское упорство нашло великолепное выражение в отношении англичан к духовным вопросам. После моего отъезда лондонские ученики йоги сами организовали у себя центр Общества Самопознания. Они продолжали собираться еженедельно для коллективных медитаций даже в течение всех тяжелых военных лет.
   И вот незабываемые недели, проведенные в Англии, остались позади. Пролетели дни осмотра достопримечательностей Лондона, поездки по восхитительным сельским местностям. Мы с мистером Райтом благодаря нашему верному форду посетили места рождения и гробницы великих поэтов и героев британской истории.
   Наша небольшая группа отплыла в Америку из Саут-кэмптона в последних числах октября. Мы ехали на пароходе «Бремен». Величественный вид статуи Свободы в Нью-Йоркской гавани вызвал у нас слезы радости.
   Наш форд, несколько изношенный после борьбы с древними индийскими дорогами, был все еще достаточно могуч; и теперь он перенес нас через весь континент в Калифорнию. Подходил конец 1936 г. И вот перед нашими глазами появился центр Маунт Вашингтон.
   В конце каждого года в Лос-Анджелесском центре отмечаются праздники последних месяцев. Это происходит следующим образом: 24 декабря восьмичасовая группа медитации символизирует духовный аспект Рождества, а на следующий день устраивает банкет, иллюстрирующий социальный аспект великого праздника. В 1936 г. радость праздников увеличивалась еще и присутствием дорогих друзей и учеников из дальних городов, которые прибыли, чтобы дома приветствовать трех путешественников, объехавших вокруг света.
   Рождественское угощение изобиловало деликатесами, привезенными издалека специально для этого радостного дня. Гуччи – кашмирские грибы, консервированные разагулла и мякоть манго, бисквиты из папаро, масло индийского цветка кеоры, добавляемое для аромата в мороженое,– все эти кушанья проехали пятнадцать тысяч миль. Вечер застал нас собравшимися вокруг громадной сверкающей елки. Подле нее трещал костер из поленьев ароматического кипариса.
   Момент раздачи подарков! Подарков из дальних уголков земли – из Палестины, Египта, Индии, Англии, Франции, Италии! Как старательно мистер Райт пересчитывал наши сундуки, когда мы делали пересадки на иностранных станциях, чтобы ничья жадная рука не присвоила сокровищ, предназначенных для любимых американских друзей! Рисунки на пластинках из священной оливы, привезенные из Святой Земли, тонкие кружева и вышивки из Бельгии и Голландии, персидские ковры, тончайшие кашмирские шали, всегда ароматные подносы из сандалового дерева, сделанные в Майсуре, камни «бычий глаз» – амулеты Шивы – из Центральных Провинций, древние индийские монеты давно исчезнувших династий, вазы и кубки ювелирной работы, миниатюры, гобелены, храмовые благовония, духи, крашеные ситцы «свадеши», деревянные изделия, покрытые лаком, майсурская резьба по слоновой кости, персидские туфли с длинными любознательными носами, древние рукописи, бархат, парча, гандистские шапочки, изделия из глины, изразцы, бронза, молитвенные коврики – эта добыча была собрана на трех континентах!
   Один за другим проходили через мои руки завернутые в пеструю бумагу подарки из огромной кучи под елкой.
   – Сестра Джьянамата! – Я вручил длинную коробку безгрешной американской леди с приятным лицом человека, достигшего глубин постижения Бога. Во время моего отсутствия она руководила центром Маунт Вашингтон. Из бумажной обертки она извлекла сари из золотистого варанасского шелка.
   – Благодарю вас, сэр,– оно создаст перед моим взором образы Индии!
 

 

Мистер Дикинсон из Лос-Анджелеса. Он нашел серебряный кубок.

   – Мистер Дикинсон! – В следующем пакете находился подарок, купленный мною на калькуттском базаре. «Вот это понравится мистеру Дикинсону»,– пронеслась тогда в моей голове неожиданная мысль. Мой любимый ученик мистер Дикинсон присутствовал на каждом рождественском празднестве в центре Маунт Вашингтон с 1925 года.
   Сейчас он стоял передо мною на одиннадцатом празднике и развязывал ленты продолговатой коробки.
   Серебряный кубок! – Борясь с охватившим его волнением, он глядел широко раскрыв глаза, на подарок – высокий кубок для питья. Затем он уселся в отдалении, явно ошеломленный случившимся. Ласково улыбнувшись ему, я возвратился к своей роли Санта-Клауса.
   Вечер, исполненный восклицаниями, закончился молитвою Подателю всех даров. Затем последовало групповое пенье рождественских гимнов.
   Прошло несколько дней, и как-то раз мы с мистером Дикинсом завели случайный разговор.
   – Сэр,– промолвил он,– разрешите мне сейчас поблагодарить вас за серебряный кубок. Тогда, под Рождество, я не мог найти нужные слова.
   – Я привез этот подарок именно для вас!
   – Этого кубка я ждал сорок три года! Это длинная история, и она долго оставалась скрытой а моей душе.– Мистер Дикинсон застенчиво взглянул на меня.– Начало ее было драматическим: я тонул. Дело происходило в одном из городков штата Небраски. Старший брат в шутку толкнул меня в пруд, в глубине вода доходила до пятнадцати футов. Тогда мне было всего пять лет. Когда я должен был вторично скрыться под водой, передо мной появилось сверкающее многоцветное световое облако. Оно заполнило все видимое глазам пространство, а посреди его показалась фигура человека со спокойным взором и ободряющей улыбкой. Мое тело погрузилось в воду и в третий раз,– но тут один из приятелей брата так сильно наклонил гибкую высокую иву, что я, уже пришедший в отчаянье, смог ухватиться за нее слабеющими пальцами. Мальчики вытащили меня на берег и успешно оказали мне первую помощь.
   Двенадцать лет спустя, семнадцатилетним юношей, я посетил вместе с матерью Чикаго. Это случилось в 1893 году; как раз в это время там шла сессия великого Международного Парламента Религий. Мы с матерью шли по главной улице, когда я вновь увидел сильную вспышку света. В нескольких шагах от меня неторопливо шел тот самый человек, который явился мне в видении много лет назад. Он приблизился к большому зданию и скрылся за дверью.
   – Мама,– воскликнул я,– это был тот человек, который явился передо мной, когда я тонул!
   Мы поспешно вошли в здание. Человек сидел на возвышении, предназначенном для делегатов. Скоро мы узнали, что это был Свами Вивекананда[¹] из Индии. После его волнующей душу речи, я устремился вперед, чтобы встретиться с ним. Он благосклонно улыбнулся мне, как будто мы были старыми знакомыми. Я был еще так молод и не знал, как выразить свои чувства; но в глубине моего сердца таилась надежда на то, что он предложит мне стать его учеником. Он прочел мои мысли:
   – Нет, нет, сын мой, я – не твой гуру.– Вивекананда заглянул глубоко в мою душу своими прекрасными пронизывающими глазами.– Твой учитель явится позднее. Он подарит тебе серебряный кубок.
   – После недолгой паузы он улыбнулся, и прибавил:
   – Он изольет на тебя больше благодати, чем ты сейчас в состоянии удержать.
   Через несколько дней я уехал из Чикаго,– продолжал мистер Дикинсон,– и никогда более не встречал великого Вивекаианду. Однако каждое произнесенное им слово неизгладимо запечатлелось в глубине моего сознания. Прошли годы, но учитель не появлялся. Однажды вечером, в 1925 году, я помолился от всей души, прося Господа послать мне моего гуру. Через несколько часов меня пробудили от сна мягкие звуки какой-то мелодии. Перед моим взором появилась группа небесных существ с флейтами и другими инструментами. Наполнив воздух прекрасной музыкой, ангелы медленно исчезли.
   На следующий вечер я впервые присутствовал на одной из ваших лекций здесь, в Лос-Анджелесе,-и узнал, что моя молитва была услышана.
   Мы молча улыбнулись друг другу.
   «Я учился у вас крия-йоге в течение одиннадцати лет,– закончил мистер Дикинсон.– Иногда я удивлялся тому, что серебряный кубок не появляется: однако я почти убедил себя в том, что слова Вивекананды были всего лишь метафорой».
   «Но в ту ночь под Рождество, когда под елкой вы вручили мне небольшую коробку, я увидел в третий раз в жизни ту же самую ослепительную вспышку света. И в следующее мгновение я увидел подарок своего гуру, тот самый серебряный кубок, который Вивекананда предсказал мне сорок три года назад!»[²]
 

Сноски

глава 47 (сноски)

   [1]. Главный ученик Учителя во Христе Парамахансы Шри Рамакришны.

   [2]. Мистер Дикинсон встретил Свами Вивекананду в сентябре 1893 года – в год рождения Парамахансы Йогананды (5 января). Вивекананда, видимо, был осведомлен о том, что Йогананда опять реинкарнировал и что он поедет в Америку обучать Индийской философии.
   В 1965 году мистер Дикинсон по-прежнему имел хорошее здоровье и вел активный образ жизни. В этом году на церемонии в штаб квартире Общества Самопознания в Лос-Анджелесе он получил титул Йогачарья (учитель йоги).
   Он часто в течение длительного периода медитировал вместе с Парамахансаджи и очень редко пропускал занятия по крия йоге.
   За два года до своей кончины 30 июня 1967 года Йогачарья Дикинсон разговаривал с монахами Общества Самопознания. Он рассказал о весьма интересной детали, которую забыл сообщить Парамахансанджи. Он сказал:
   "Тогда в Чикаго я поднялся на лекционный помост, чтобы поговорить со Свами Вивеканандой. Не успел я открыть рот для приветствия, как он сказал:
   – Молодой человек, я хочу, чтобы вы держались подальше от воды!"
   Примечание американского издателя.
 

Глава 48
Энсинитас в Калифорнии

   – Сэр, сюрприз! Пока вы были за границей, мы выстроили эту обитель. Она будет приветственным подарком возвратившемуся домой!
   Мистер Линн, сестра Джянамата, Дурага Ма и несколько других подвижников, улыбаясь, повели меня через открытые ворота по тенистой аллее.
   Я увидел здание, выступавшее на синем небе и на фоне моря, подобно большому белому океанскому кораблю. Сначала без слов, потом «ах» и «ох», наконец со всеми выражениями радости и благодарности, какие можно найти в скудном человеческом словаре, я осмотрел ашрам целиком,– шестнадцать необыкновенно широких комнат, каждая из которых отличалась очаровательной обстановкой.
   Из высокого центрального холла с огромными, во всю стену окнами, открывается вид на подлинный алтарь Всевышнего из травы, океана и небес – целая симфония цветов: изумруд, опал и сапфир! Над широким камином в холле висят изображения Христа, Бабаджи, Лахири Махасайа и Шри Юктешвара. Я чувствую, что они изливают свое благословение на этот тихий ашрам Запада.
   Прямо внизу под холлом, над самым обрывом, две пещеры для медитации смотрят в бесконечную глубину неба и океана. На берегу расположены уголки для солнечных ванн, дорожки из плиток, ведущие к тихим беседкам, опутанным зеленью, клумбы роз, эвкалиптовая роща и несколько акров фруктовых деревьев.
   На одной из дверей обители висит надпись. Это «Молитва об Обители», взятая из «Зенд-Авесты».
   «Да придут сюда все добрые и героические святые души, да идут они рука об руку с нами, да одарят они нас целительными добродетелями своей благословенной благодати, охватывающей всю землю, достигающей высоты небес!»
 

 

Энсинитас, Калифорния. Вид на Тихий океан. Главное здание и часть земли Общества Самопознания.

   Это обширное калифорнийское поместье Энсинитас дар Обществу Самопознания от мистера Джеймса Дж. Линна, верного крия-йогина с момента его посвящения в январе 1932 года. Американский бизнесмен с бесконечными обязанностями, глава крупного нефтяного объединения, президент крупнейшей в мире фондовой биржи по взаимному страхованию от огня, мистер Линн, тем не менее, находит каждый день время для длительной и глубокой медитации крия-йоги. Благодаря такой уравновешенной жизни он достиг в самадхи благодати нерушимого мира.
   Во время моего пребывания в Европе и в Индии (с июня 1935 года по октябрь 1936 года) мистер Линн[¹] устроил заговор со всеми моими корреспондентами в Калифорнии, так чтобы до меня не дошло ни одного слова о строительстве ашрама в Энсинитас. Удивление, восторг!
   Еще во время первого пребывания в Америке я исколесил все калифорнийское побережье в поисках небольшого уголка для ашрама на берегу моря. Но где бы я ни обнаруживал подходящее место, неизменно возникали какие-нибудь препятствия, которые портили все дело. Теперь же, глядя на залитый солнцем уголок Энсинитас, я со смирением увидел исполнение давнишнего пророчества Шри Юктешвара: «лесное уединение на берегу океана»[²].
   Спустя несколько месяцев, во время Пасхи 1937 года, я совершил на лужайке нового ашрама первое из многих пасхальных богослужений на восходе солнца. Как древние маги, несколько сот учеников взирали в благоговейном молчании на чудо нашего времени: воскрешенный образ поклонения солнцу под небесами Запада. В сторону заката простирался Тихий Океан, и его торжественный грохот звучал, подобно хвалебной песне. Вдали виднелся крошечный белый парусник, в уединении летела чайка: «Христос, Ты воскрес!» – не только в весеннем солнце, но в вечном рассвете Духа.
   Пролетело много счастливых месяцев. В обители Энсинитас, в окружении совершенной красоты, я завершил давно задуманную работу – «Космические песнопения». Я перевел около сорока песен на английский язык и выразил их мелодию европейскими музыкальными обозначениями. Сюда были включены также песнопенья, как гимн Шанкары «Нет рожденья, нет смерти», древний санскритский «Гимн Брахме», песнь Тагора «Кто во храме Моем?» и множество песен, написанных мною самим: «Всегда буду твоим», «В стране превыше моих мечтаний», «Выйди из безмолвных небес», «Услышь призыв души моей», «В храме безмолвия», «Ты – жизнь моя».[³]
   В предисловии к этой книге песен я вновь рассказал о моих первых, наиболее ярких впечатлениях, вызванных реакцией Запада на восточные песнопенья. Это произошло во время публичной лекции, состоявшейся 18 апреля 1926 года в аудитории Карнеджи Холл, в Нью-Йорке.
   Накануне, 17 апреля, я признался одному американскому ученику, мистеру Олвину Хансикеру в том, что собираюсь попросить аудиторию спеть древнее индийское песнопенье «О, Господь Прекрасный!».[⁴]
   Мистер Хансикер запротестовал: «Американцам будет нелегко понять восточные песни».
   «Музыка – универсальный язык,– возразил я,– и американцы не замедлят почувствовать порыв души в этом возвышенном песнопении».
   Вечером следующего дня больше часа раздавались благоговейные звуки песни «О, Господь Прекрасный!» Гимн пели три тысячи голосов. Дорогие ньюйоркцы, вы отбросили свою пресыщенность, и ваши сердца воспарили в простом и радостном пении. В этот же вечер среди поклонников, распевавших с любовью благословенное Имя Господнее, произошло несколько чудесных исцелений.
   В 1941 году я посетил Бостонский центр Братства Самопознания. Его руководитель доктор М. У. Льюис поместил меня в аристократически обставленном помещении. «Сэр,– сказал, улыбаясь, доктор Льюис,– в первые годы вашего пребывания в Америке вы остановились в нашем городе в одной комнатке, даже без ванны. Мне хотелось бы, чтобы вы знали, что Бостон обладает и роскошными помещениями».
   Шли годы счастливой жизни в Калифорнии. Они были насыщены напряженной деятельностью. Колония Всемирного Братства Самопознания, основанная в Энсинитас с 1937 году, служит образцом для нескольких меньших колоний в южной Калифорнии. В настоящее время строения Энсинитас включает в себя три ашрама, магазин подарков, также и Приют Братства для его членов. Белые колонны, выходящие строем на шоссе, украшены золотыми лотосами.
   Деятельность колоний состоит в многосторонней подготовке учеников в соответствии с идеалами Братства Самопознания и в развитии экстенсивного сельского хозяйства, чтобы обеспечить своими фруктами жителей центров Братства в Энсинитас и Лос-Анджелесе.
   От одной крови Он произвел весь род человеческий"[⁵]. Основанные на духовных принципах многочисленные колонии Всемирного Братства на нашей искалеченной войнами Земле являются ответом на неотложные нужды человечества. «Всемирное Братство» – это обширный термин; однако человек должен расширять свои симпатии, рассматривая себя в этом свете, как гражданина всего мира. Тот, кто правильно считает, что это «моя Америка, моя Индия, моя Европа, мои Филиппины, моя Африка» и так далее, никогда не будет лишен размаха полезной и счастливой жизни.
   Хотя тело Шри Юктешвара никогда не ступало на какую бы то ни было чужую землю, он знал эту истину о братстве:
   «Весь мир – моя родина!»
 

Сноски

глава 48 (сноски)

   [1]. После смерти Парамахансаджи мистер Линн (раджарши Джанананда) продолжал свое служение как Президент Братства Самопознания и Общества Йогода-Сат-санга. О своем гуру мистер Линн говорил: "Какое небесное счастье – общество святого! Из всего, что случилось со мной в жизни, я более всего дорожу благодатью, которой меня осенил Парамахансаджи.
   Мистер Линн вступил в махасамадхи в 1955 г.
   Прим. американского издателя.

   [2]. См. главу 12.

   [3]. Шесть песен из «Космических песнопений», исполненных Парамаханса Йоганандой, записаны на пластинках, которые можно получить в Братстве Самопознания в Лос-Анджелесе.
   Прим. американского издателя.

   [4]. Вот слова песнопения, написанного Гуру Нанаком:

"О, Господь Прекрасный! О, Господь Прекрасный!
В глубине леса Ты зелен,
На горе Ты высок,
В воде реки Ты не знаешь отдыха,
В океане Ты величественен,
Для тех, кто предан служению, Ты – само служение.
А для любящего – любовь.
Для печального Ты – сострадание,
Для йогина – блаженство.
О, Господь Прекрасный, Прекрасный,
К Твоим ногам склоняюсь я!"
 

   [5]. Деяния апостолов, 17, 26.
 

Глава 49
Годы 1940-1951

   «Мы по-настоящему усвоили ценность медитации, мы знаем, что ничто не сможет нарушить наш внутренний мир. За последние недели во время собраний мы слышали сигналы воздушной тревоги и взрывы бомб замедленного действия; но наши ученики продолжали собираться и пользоваться всеми благами нашего прекрасного служения».
   Это проникнутое смелостью послание, написанное руководителем Лондонского Центра Братства Самопознания, было одним из множества писем, которые я получал из Англии и других европейских стран, истерзанных войной, в годы, предшествовавшие вступлению Соединенных Штатов в войну. Следующее письмо было написано в 1942 году доктором Кранмер-Бингом, известным издателем серии «Мудрость Востока!»
   "Когда я прочел журнал "Восток-Запад«, я понял, насколько далекими кажемся мы друг друга – как если бы жили в двух разных мирах. Красота, порядок, спокойствие и мир пришли ко мне из Лос-Анджелеса подобно судну, приплывающему в порт, осажденный врагом, с грузом благодати из Святого Грааля. Как во сне, я вижу вашу пальмовую рощу в Энсинитас, океанские просторы и горные вершины, самое же главное – братство духовно настроенных мужчин и женщин, общество, представляющее собою единое целое, поглощенное творческим трудом и переживающее в созерцании полноту бытия... Привет всему Братству от простого солдата, который пишет это письмо, ожидая рассвета на сторожевой башне».
   В 1942 году в Голливуде (Калифорния) рабочими Братства Самопознания была построена и освящена Церковь Всех Религий. Спустя год другая церковь Братства Самопознания была основана в Сан-Диего (Калифорния); и еще одна церковь появилась в Лонг Бич в 1947 году.
 

 

Церковь Всех Религий Братства Самопознания в Сан-Диего, Калифорния.

   В 1949 году Братство Самопознания получило в дар одно из прекраснейших поместий в мире, подлинную страну чудесных цветов; это поместье расположено в районе Тихоокеанских палисадов Лос-Анджелеса. Участок в четыре гектара представляет собою естественный амфитеатр, окруженный покрытыми зеленью холмами. Широкое естественное озеро, голубая жемчужина в горной диадеме, дало поместье его название «Озерное Святилище». На берегу озера стоит изящный голландский дом в виде ветряной мельницы; в нем помещается мирная часовня Братства. В низине сада находится большое водяное колесо, которое разбрызгивает воду. Участок украшают две китайские мраморные статуи – статуя Господа Будды и статуя Кван-Иин (китайское олицетворение Божественной Матери). На холме, возвышающемся над водопадом, стоит статуя Христа в человеческий рост. Eе спокойный лик и ниспадающие одежды по ночам замечательно освещены. В часовне стоит статуя Господа Кришны и других пророков.
   В 1950 году в Озерном Святилище был освящен памятник Махатме Ганди и его работе на благо мира во всем мире. В этом же году была отмечена тридцатая годовщина[¹] Братства Самопознания в Америке. Частица золы из погребального костра Махатмы, присланная из Индии, была захоронена в саркофаге из тысячелетнего камня.
   Индийский центр Братства, находящийся в Голливуде, был основан в 1951 году. При богослужении в честь освящения центра вместе со мной присутствовали вице-губернатор Калифорнии мистер Гудвин Дж. Найт и Генеральный консул Индии мистер М. Р. Ахудза. На участке индийской ветви Братства, находятся так же магазин подарков и аудитория[²].
   Лица, вступившие в различные центры Братства Самопознания, нередко нуждаются в дальнейшей информации о йоге. Я часто слышу один и тот же вопрос:
 

 

Церковь Всех Религий Братства Самопознания вВашингтоне, округ Колумбия. На снимке запечатлены лидер церкви свами Премананда и я.

   «Верно ли как утверждают многие организации, что йогу нельзя успешно изучать по книгам, а следует усваивать лишь под личным руководством учителя?»
   В атомный век йогу необходимо преподавать при помощи особого курса наставлений,– каким, например, являются уроки Братства Самопознания. Иначе приносящая свободу наука йоги вновь окажется ограниченной замкнутым кругом немногих избранных. Конечно, если бы каждый ученик был в состоянии иметь около себя гуру, совершенного в божественной мудрости, это было бы бесценным даром. Однако мир состоит из многих «грешников» и немногих святых. Как же тогда может йога помочь массам? Очевидно, только в том случае, если они будут изучать ее у себя дома по наставлениям, написанным истинными йогинами!
   Единственной альтернативой будет оставить «среднего человека» в неведении, лишить его знаний о йоге. Но не таков план Бога для нового века. Бабаджи обещал сохранять и наставлять всех искренних крия-йогинов на их пути к великой цели[³]. Для того, чтобы создать мир спокойствия и изобилия, который предстоит всему человечеству после долгих усилий по восстановлению своего положения – сыновей божественного Отца,– требуются сотни тысяч крия-йогинов, а не просто десятки их.
   Создание на Западе Братства Самопознания, этой организации «улья духовного меда», было долгом, возложенным на меня моим гуру Шри Юктешваром и моим парам-парамгуру Бабаджи. Выполнение этого священного поручения было не лишено трудностей.
 

 

Докладчики на межрассовой встрече в Сан-Франциско во время подготовки мирной конференции. Слева направо: др. Манек Анклесария, Джон Кои, я, Хью Е. МакБет, Винс М. Тоунсенд младший, Ричард Б. Мур.

   – Скажите мне правду, Парамахансаджи, стоила ли игра свеч? – Такой лаконичный вопрос задал мне однажды доктор Ллойд Коннел, руководитель церкви Братства в Сан-Диего. Я понял смысл его вопроса: «Счастливы вы в Америке или нет? Что вы думаете о клевете, распространяемой заблуждающимися людьми, которые стремятся помешать успеху учения йоги? Что вы думаете о разочарованиях, о сердечных страданиях, о руководителях, не способных руководить, об учениках, не способных учиться?»
   – Благословен человек, которому Господь посылает испытания! – отвечал я.– Он иногда вспоминает, что можно возложить на меня бремя.– Затем я подумал обо всех преданных людях, о любви, доверии и понимании, озаряющих сердце Америки. Медленно и выразительно я продолжал:
   – Да, отвечаю я, тысячу раз да! Моя работа имела смысл, даже больше, чем я мог мечтать, ибо я вижу, как Восток и Запад сближаются друг с другом под действием единственно прочных уз – уз духовности.
   Великие учителя Индии, которые выказывали живой интерес к Западу, хорошо понимают современные условия. Они знают, что до тех пор, пока все народы не усвоили отчетливо значение добродетелей Запада и Востока, положение во всем мире не станет лучше. И каждое полушарие нуждается в помощи со стороны своего соседа.
   Во время путешествий по всему свету я с горечью наблюдал многочисленные страдания. На Востоке они проявляются главным образом на материальном плане, на Западе – на душевном или духовном плане. Все народы ощущают болезненные результаты неуравновешенной цивилизации[⁴]. Индия, Китай и другие страны Востока могут получить большую пользу от усвоения практического подхода к делам от материальной продуктивности западных народов, таких, как народы Америки. С другой стороны, народы Запада нуждаются в более глубоком понимании духовных оснований жизни, в особенности же в научной методике, которую Индия выработала еще в древности для сознательного единения человека с Богом.
   Идеал создания всесторонне развитой цивилизации не является химерическим. В течение целых тысячелетий Индия была страной духовного света и широкого процветания народа. В древности богатства Индии[⁵] оставались притчей во языцах много сотен лет; в ее долгой истории нищета последних двух столетий – лишь преходящая фаза, следствие кармических причин.– А длительное материальное и духовное изобилие являлось следствием, присущим самой структуре ее общества, выражавшейся в «рите», т.е. в Космическом законе естественной справедливости. Божественное Начало не знает скупости, равно как и Его богиня, проявляющаяся в феноменальном мире, щедрая Природа.
   Индийские писания учат нас, что человек привлекается к этой особой Земле, дабы в последовательных жизнях полнее изучить бесконечные способы, которыми дух может получить выражение в материальных условиях и подчинить их себе. Восток и Запад усваивают эту великую истину различными путями, и они должны с радостью делиться друг с другом своими открытиями. Не может быть никакого сомнения в том, что Господь радуется, когда Его дети на Земле прилагают усилия к созданию мировой цивилизации, свободной от нищеты, болезней и духовного невежества. То, что человек забыл о ресурсах своей души, что явилось следствием его неправильного пользования свободной волей[⁶], и есть коренная причина всех иных форм страдания.
   В настоящее время все наши несчастья приписываются некой антропоморфической абстракции, называемой обществом; однако с гораздо большим реализмом их можно отнести на счет так называемого среднего человека[⁷]. Идеальный мир должен возникнуть в груди отдельного индивида, прежде нежели он сможет расцвести в гражданской добродетели; и внутренние перемены естественно приведут ко внешним. Человек, преобразовавший самого себя, преобразит и тысячи других.
   Испытанные временем Священные писания всего мира в сущности своей едины. Они пробуждают человека к движению ввысь. Один из самых счастливых периодов моей жизни был связан с особой работой – я диктовал для «Журнала Общества Самопознания» свое объяснение части Нового Завета. Я горячо молил Христа, чтобы он руководил мною в открытии подлинного божественного смысла Его слов, многие из которых были роковым образом искажены в течение двадцати столетий.
   И вот однажды ночью, когда я был погружен в безмолвную молитву, моя комната для медитации в обители Энсинитас наполнилась опалово-голубым светом. Я увидел лучистую форму Благословенного Господа Иисуса. Он явился в образе молодого человека в возрасте около двадцати пяти лет, с редкой бородкой и усами; его длинные, черные[⁸] волосы, разделенные посредине пробором, мерцали золотым сиянием. Его глаза являли собою вечное чудо. Когда я смотрел на них, они беспрерывно изменялись. С каждым божественным их изменением я интуитивно охватывал выраженную в них мудрость. В Его величественном взоре я ощутил силу, которая поддерживает мириады миров. У уст Его появилась чаша Святого Грааля, затем она подошла к моим губам и вновь вернулась к губам Иисуса. Несколько мгновений спустя Он произнес прекрасные слова, столь глубоко личные по своей природе, что я храню их только в своем сердце.
   В 1950 и 1951 годах я провел много времени в Приюте Братства Самопознания вблизи пустыни Мохаве в Калифорнии. Там я перевел «Бхагавадгиту» и написал к ней подробный комментарий[⁹], который излагает различные пути йоги.
   Дважды[¹⁰] ясно указывая на технику йоги (эта техника единственная, упомянутая в «Бхагавадгите»,– является той же самой, которую Бабаджи называл просто крия-йога), величайшее священное писание древней Индии, таким образом, предлагало как моральные, так и практические наставления. В этом океане нашего призрачного мира дыхание представляет собою особый вихрь заблуждения, который создает сознание индивидуальных волн – формы людей и все другие материальные объекты. Понимая, что лишь философское и этическое знание недостаточно для пробуждения человека от его болезненного сна отдельного существования, Господь Кришна изложил священную науку, при помощи которой йогин может овладеть своим телом и превращать его по своему желанию в чистую энергию. Возможность такого йогического достижения не выходит за пределы теоретических допущений современной науки, ибо наши ученые, пионеры атомного века, в своих построениях сводят всю материю к энергии.
   Индийские писания превозносят науку йоги, поскольку она применима для всего человечества в целом. На самом деле, тайна дыхания йоги случайно была решена без использования формальной йогической методики, как то бывало в практике мистиков иных верований, обладавших сверхъестественными силами преданности Господу. Таких христианских, мусульманских и иных святых действительно замечали погруженных в транс, т. е. состояние неподвижности тела и прекращения дыхания (сабикальпа-самадхи), без чего ни один человек не вступал на первые ступени восприятия Божественного. (Однако после того, как святой достигал нирбикальпа, или высшей ступени самадхи, он неизменно утверждался в Господе), независимо от того, в каком состоянии находился: дышал он или нет, действовал или оставался неподвижным[¹¹].
   Брат Лоуренс, христианский мистик XVII века, рассказывает нам, что первый проблеск богопознания пришел к нему, когда он увидел дерево. Почти все люди видят деревья; увы, лишь немногие из них видят благодаря этому и Того, Кто создал это дерево. Большинство людей совершенно не в состоянии вызвать в себе непреодолимые силы преданности, которыми обладают лишь немногие «экантисы», т. е. святые, сердце которых «устремлено воедино». Этих последних можно найти на всех религиозных путях Востока и Запада. Однако средний человек[¹²] не будет по этой причине отрезан от возможности союза с Божественным. Для пробуждения души он нуждается лишь в технике крия-йоги, в ежедневном соблюдении принципов морали, в способности искренне воскликнуть: «Господи, жажду познать тебя!»
   Таким образом, универсальный характер послания йоги заключается в том, что она рекомендует приближение к Богу при помощи ежедневного использования научных методов, а не набожного рвения; ибо последнее превосходит эмоциональные способности обычного человека.
   Различных великих учителей джайнизма называли «тиртхакара», или «теми, кто прокладывает брод», так как они открывали проходы, по которым находящиеся в смятении люди могут пересечь море самсары (кармическое колеса, чередование жизней и смертей) и выйти за его пределы. «Самсара», или буквально: «плавание вместе» с потоком феноменального мира, побуждает человека избирать линию наименьшего сопротивления. Поэтому «кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу»[¹³]. Чтобы стать «другом Богу», человек должен победить «дьявола», т. е. зло собственной кармы, или действий, которые всегда побуждает его безвольно и покорно подчиняться заблуждениям мира, вызванного к жизни майей. Знание железного закона майи поощряет серьезного исследователя к тому, чтобы найти путь конечного избавления в желании ума, омраченного майей. Йогин начинает именно с контроля над умом[¹⁴]. Затем сбрасывается разнообразные покровы кармического незнания, и человек видит себя в своей природной сущности.
   Тайна жизни и смерти, решение которой и является единственной целью пребывания человека на земле, теснейшим образом переплетается с дыханием. Отсутствие дыхания есть бессмертие. Уяснив указанную истину, древние индийские риши ухватились за ее ключ и создали точную и рациональную науку прекращения дыхания.
   Если бы Индия не принесла миру ничего иного, одной крия-йоги было бы достаточно для подлинно царственного дара.
   В Библии содержатся такие места, которые свидетельствуют о том, что еврейские пророки хорошо понимали, что Бог заставил Свое дыхание служить тонким связующим звеном между душой и телом человека. Книга Бытия говорит:
   «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни; и стал человек душою живою»[¹⁵]. Человеческое тело состоит из различных химических и металлических веществ, которые можно обнаружить и в «прахе земном». Плоть человеческая никогда не могла бы проявить какую бы то ни было деятельность, не смогла бы выказать влияние энергии или движения, если бы в ней не существовали жизненные потоки, переданные телу душой, благодаря действию дыхания (особой газообразной энергии), как это наблюдается у непросветленных людей. Потоки жизненной силы, проявляющиеся в человеческом теле как пять видов праны, или тонких жизненных энергий, суть проявления вибрации ОМ, или вездесущей души.
   Отражение жизни, как кажущаяся реальность, которая сияет в клетках тела и берет свои истоки в душе, есть единственная причина, привязанности человека к своему телу. Очевидно, он не стал бы относиться с таким же заботливым почтением к куску глины. Человек сложно отождествляет себя со своей физической формой, и это происходит потому, что потоки жизненной силы его души вдыхают в плоть настолько интенсивную энергию, что человек ошибочно принимает следствие за причину и идолопоклоннически воображает, что его тело обладает самостоятельной жизнью.
   Человеческое сознание – это осознание тела и дыхания. Его подсознательные сферы, столь активные во время сна, отождествляют себя с душой, временно отделяющейся от тела и дыхания. А сверхсознательный элемент индивидуального человека представляет собою свободу от заблуждения, согласно которому «существование» зависит от тела и дыхания[¹⁶]. Бог живет без всякого дыхания; душа, сотворенная по Его образу, впервые осознает свою подлинную сущность только в состоянии прекращения дыхания.
   Когда дыхание, это связующее звено между телом и душою, разрушено эволюционной кармой, происходит внезапное изменение, называемое «смертью». Клетки физического тела возвращаются к своему естественному бессилию. Однако крия-йогин разрушает связующее звено дыхания по своей воле, пользуясь научной мудростью, а не силами грубого вмешательства кармической необходимости. Благодаря фактическому переживанию йогин уже при жизни осознает свою подлинную бестелесность и не нуждается в наставлениях смерти, указующих на ошибочность человеческого взгляда на жизнь, возлагающего все надежды на физическое тело.
   Жизнь за жизнью человек прогрессирует в приближении – особым, только ему свойственным путем – к собственному апофеозу. При этом бывает, что он движется к этой цели, допуская много ошибок. Смерть – это не перерыв в его движении вперед. Она просто предлагает индивиду более подходящие условия астрального мира для того, чтобы очиститься от шлака своей жизни и низшей природы. «Да не смущается сердце ваше... В доме Отца Моего обителей много»[¹⁷]. Действительно, нельзя представить себе, что бы Бог исчерпал Свою изобретательность, устроив только этот мир, чтобы и в другом мире Он не предложил нам ничего, более возбуждающего наш интерес, нежели бренчанье арф.
   Смерть не зачеркивает все существование человека: не будучи окончательным бегством от жизни, она не является и дверью к бессмертию. Тот, кто потерял свое "я" в земных наслаждениях, не обретет его и среди воздушных чар астрального мира. Там он просто накапливает более тонкие восприятия, повышает чувствительность к прекрасному и доброму (что – то же самое). Именно на наковальне этой плотной земли борющийся человек должен выковать неразрушимое золото духовного тождества. Держа в руках это с трудом обретенное золотое сокровище, единственно приемлемый дар для алчной смерти, человек завоевывает конечное освобождение от кругов перевоплощений.
   В течение нескольких лет я вел в Энсинитас и в Лос-Анджелесе занятия по «Йога-сутре» Патанджали и по другим глубочайшим источникам индийской философии.
   «Почему Бог вообще соединил душу с телом?» – задал мне однажды вечером вопрос какой-то ученик.– «Какова была Его цель, когда Он дал толчок, явившийся началом эволюционной драмы творения?» Бесчисленное множество людей ставит и ставило тот же вопрос, и философы тщетно пытались на него ответить.
   «Оставьте в Вечности хоть несколько неисследованных тайн,– говаривал, улыбаясь, Шри Юктешвар.– Как могут ограниченные мыслительные способности человека уяснить непостижимые мотивы Несотворенного Абсолюта?».[¹⁸]
   «Рассудочная способность человека, скованная причинно-следственным принципом феноменального мира, бессильна перед загадкой Божественного, Безначального и Беспричинного. Тем не менее, хотя человеческий разум и не в состоянии проникнуть в глубину загадки творения, каждая тайна будет в конце концов раскрыта подвижнику Самим Богом».
   Тот, кто искренне жаждет мудрости, должен довольствоваться началом исканий, смиренно осваивать первые простые принципы Божественного Плана, не требуя раньше времени точных математических формул и «теории относительности» жизни.
   "Бога не видел никто, никогда (т. е. ни один смертный, находящийся под властью «времени», относительности майи,[¹⁹] не может познать Беспредельность). Единородный Сын, сущий в недре Отчем (отражение Христова Сознания, или спроецированный извне Совершенный Интеллект, который, производя через вибрацию АУМ все структурные явления, изошел из «недра», или глубин Несотворенного Божественного Бытия, дабы выразить разнообразие в Едином), Он явил (т. е. проявил, выразил в форме)".[²⁰].
   «Истинно, истинно говорю вам,– пояснял Иисус,– Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего; ибо что творит Он, то и Сын творит также».[²¹]
   Тройная природа Божественного, в которой Он являет Себя в феноменальном мире, символизируется в индийских писаниях в виде Брахмы, или Творца, Вишну, или Вседержителя, и Шивы, или Обновляющего Разрушителя. Их триединая деятельность непрестанно проявляется в вибрационном творчестве. Поскольку Абсолютное превышает человеческие силы постижения, благочестивые последователи индуизма поклоняются Ему в царственном воплощении Троицы[²²].
   Однако Вселенской созидательно-охранительно-разрушительный аспект Божества не является Его конечной или даже существенной природой. Ибо космическое творчество есть лишь Его «лила», творческая игра[²³] внутреннюю же сущность его невозможно постичь даже через проникновение во все тайны Троицы, потому что Его внешняя природа, проявленная в потоке атомов, подчиненных определенным законам, только выражает Его, но не раскрывает. Конечная природа Божественного познается только тогда, когда «Сын восходит к Отцу»[²⁴]. Освобожденный человек оставляет позади области вибраций и вступает в Источник, лишенный вибраций.
   Все великие пророки хранили молчание, когда их просили раскрыть конечные тайны. Так, на вопрос Пилата: «Что есть истина?»[²⁵] Иисус не дал ответа. Такие показные всеохватывающие вопросы, которые задают подобные Пилату интеллектуалисты, редко проистекают из огненного духа исследования. Эти люди говорят скорее с пустым высокомерием, считая духовные ценности страдают недостатком убежденности[²⁶], т.е. имеют признак «свободомыслия».
   «Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий кто от истины, слушает голоса Моего»[²⁷]. В этих словах Христа заключен смысл многих томов. Дитя Божье «свидетельствует» своей жизнью. В Нем Самом заключена истина, если же он еще и объясняет ее, то это уже излишнее многословие, результат Его великодушия.
   Истина – это не теория, не спекулятивная философская система, не интеллектуальное постижение. Истина есть точное соответствие Реальности. Для человека истина состоит в непоколебимом познании своей подлинной природы, себя, как души. Каждым действием и каждым словом Своей жизни Иисус доказывал, что Он знает Истину Своего бытия, источник которого коренится в Боге. Полностью отождествив Себя с Вездесущим Христовым Сознанием, Он мог провозгласить с простой законченностью: «всякий, кто от истины, слушает гласа Моего».
   Будда также отказывался пролить свет на конечные истины метафизики, сухо заметив, что кратковременное пребывание человека на Земле лучше всего использовать для улучшения его нормальной природы. Китайский мистик Лао-Цзы правильно учил: «Знающие не говорят, говорящие не знают». Конечные тайны Божественного Начала «закрыты для обсуждения». Дешифровка Его тайного кода – это такое искусство, которое человек не может сообщить другому; здесь Учителем бывает лишь один Бог.
   Остановитесь и познайте, что Я – Бог"[²⁸]. Никогда не выставляя напоказ Свою вездесущую природу. Господь слышится лишь в незапятнанном безмолвии. Отражаясь во всей вселенной, как творящее АУМ, Первичный звук моментально переводится в доступные пониманию слова для настроенного в гармонии с Ним подвижника.
   Цель Божественного творения в доступной для человеческого разума форме объяснена в Ведах. Риши учили, что каждый человек создан Богом, как душа, которая непередаваемым образом проявит некоторые особые качества, присущие Беспредельности, прежде нежели вернуться к своему Абсолютному Тождеству. Таким образом, все люди, поскольку они одарены гранями Божественной Индивидуальности, одинаково дороги Богу.
   Мудрость, собранная Индией, этой старшей сестрой других народов, есть достояние всего человечества. Ведические истины, подобно всякой иной истине, принадлежит Богу, а не Индии. Великие риши, чьи умы были чистыми приемниками божественных глубин Вед, являлись сынами человеческой расы. По своему рождению, они принадлежали нашей Земле более, чем какой-либо иной планете,– и они служили всему человечеству в его целостности. В области истины теряют смысл различия между расами или народами; единственное качество, имеющее там значение – это духовная готовность воспринять истину.
   Бог есть любовь, и Его планы творения могут иметь корни только в любви. Разве эта простая любовь, более чем ученые рассуждения, не приносит утешение человеческому сердцу? Каждый святой, проникший в ядро Реального, свидетельствовал, что существует всеобъемлющий Божественный план, что план этот прекрасен и полон радости.
   Пророку Исайе Бог открыл Свои намерения в таких словах:
   «Так и слово Мое, которое исходит из уст Моих,– оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его. Итак, вы выйдете с веселием и будете провожаемы с миром. Горы и холмы будут петь пред вами песнь, и все дерева в поле рукоплескать вам».[²⁹]
   «Выйдете с радостью и пойдете с миром». Люди, задавленные тяжестью двадцатого века, жадно слушают это чудесное обещание. Заключенная в нем полная истина доступна каждому подвижнику Божию, который смело борется, чтобы вновь обрести свое божественное наследие.
   Благословенное действие крия-йоги на Востоке и на Западе началось едва ли ранее, чем сейчас. Да придут все люди к познанию того, что существует точная научная техника самопознания, для преодоления всех человеческих несчастий!
   Посылая полные любви мысленные вибрации тысячам крия-йогинами, рассеянным по всей Земле, подобно сверкающим драгоценным камням, я часто думаю с благодарностью:
   «Господи, большую семью дал Ты этому монаху!»
 
 
   =====================================================================================

Йог после смерти, как при жизни.

   Парамаханса Йогананда вошел в махасамадхи (окончательный сознательный выход йога из тела) в Лос-Анджелесе (США, Калифорния) 7 марта 1952 года после окончания своей речи на банкете в честь индийского посла Бинея Р.Сена.
   Великий учитель мира продемонстрировал ценность йоги и научных методов богопознания не только при жизни, но и после смерти. Несколько недель спустя после его ухода неизменившееся тело йога светилось божественным светом нетленности.
   Директор лос-анджелесского морга, куда временно было помещено тело великого учителя, мистер Гари Роу, отправил Товариществу Самопознания нотариально заверенное письмо, извлечения из которого мы приводим:
   "Отсутствие каких бы то ни было видимых признаков разложения мертвого тела Парамахансы Йогананды является уникальнейшим случаем в нашей практике... Признаков физического распада не было заметно даже через двадцать дней после смерти... На коже его тела не было видно никаких признаков плесени, а ткани не высыхали. Это состояние полной нетленности, насколько нам известно из анналов похорон, является случаем беспримерным. После получения тела Йогананды персонал морга ожидал увидеть обычные прогрессирующие признаки разложения, за которыми можно было бы наблюдать через стеклянную крышку гроба. Наше изумление возрастало с каждым днем, так как никаких заметных изменений в теле не происходило. Оно было явно в феноменальном, нетленном состоянии...
   Никакого запаха разложения... Внешний вид Йогананды 27 марта, перед тем как была установлена бронзовая крышка гроба, был таким же, как и 7 марта. 27 марта не было никаких оснований заявить, что его тело страдает от какого бы то ни было физического распада вообще. Поэтому мы вновь утверждаем, что случай с Парамахансой Йоганандой в нашей практике уникален".
   =====================================================================================
 
 

Сноски

глава 49 (сноски)

   [1]. Во время празднования этой годовщины я совершил 27 августа 1950 года в Лос-Анджелесе священную церемонию «розы и свечи», во время которой дал посвящение в крия-йогу пятистам ученикам.

   [2]. Сотрудники, обслуживающие магазин подарков и все кафе Братства,– это монахи Ордена Самопознания. Они посвятили себя служению человечеству и воплощению в своей жизни идеалов Братства Самопознания.
   Молитвенный центр Братства в Лос-Анджелесе предлагает бесплатные услуги всем нуждающимся в помощи при решении каких-либо частных проблем.

   [3]. Много раз Йогананджи говорил своим ученикам на Востоке и на Западе, что после своего ухода с Земли он будет продолжать следить за духовным прогрессом всех крия-йогинов. Со времени его махасамадхи истинность этого прекрасного обещания подтверждается тысячами писем членов Общества Йогада-Сатсанга и Братства Самопознания, которые осознали его вездесущее руководство.

   [4].

"Этот голос вокруг меня подобен бурлящему морю:
Разве земля твоя так осквернена,
Разбита как куча битой черепицы?
Смотри, все бежит от тебя, ибо ты бежишь от Меня.
Все, что Я беру от тебя. Мною Самим и было дано, дано время тебе.
Но лишь для того, чтобы мог ты искать его в Моих руках.
Все, что твой ребенок
Ошибочно считал потерянным, Я храню для тебя в доме;
Восстань, возьми Мою руку, идем!
 

   Фремонс Томпсон «Небесный Пес»

   [5]. В исторических анналах до самого XVIII века Индия описывается как самая богатая страна в мире. Кстати, никто в индийской литературе или традиции не подкрепляет циркулирующей на Западе теории будто бы ранние арийцы «вторглись» в Индию из какой-либо другой части Азии или из Европы. Ученые, конечно, не в состоянии установить начальный пункт этого воображаемого путешествия. Внутренняя очевидность того, что Веды указывают на Индию, как на обитель индийцев с незапамятных времен, представлена в необычной книге, которую очень легко читать. Эта книга написана Абинас Чандра Дасом и называется «Индия Ригведы» (издательство Калькуттского университета, 1921 г.). Профессор Дас утверждает, что, наоборот, выходцы из Индии селились в разных частях Европы и Азии, распространяя там арийский язык и фольклор. Так, например, литовский язык во многих случаях поразительно сходен с санскритом. Философ Кант, который ничего не знал о санскрите, был поражен научной структурой литовского языка. «В нем находится ключ, который откроет все загадки не только филологии,– писал Кант,– но также и истории».
   Библия упоминает о богатствах Индии, сообщая как корабли привозили царю Соломону «золото, серебро, слоновую кость, обезьян и павлинов» и «великое множество сандалового дерева и драгоценных камней» из Офира Сопара (Бомбейское побережье). Греческий посол Мегасфен (IV в. до Р. X.) оставил нам подробное описание процветающей Индии. Плиний (I в. после Р. X.) сообщает, что римские императоры ежегодно тратили пятьдесят миллионов сестерций (около пяти млн. долларов) на ввоз индийских товаров. В то время Индия была обширной морской державой.
   Китайские путешественники живо описывают богатую цивилизацию Индии, широкое распространение образования, замечательное управление. Китайский жрец Фа Цзэн (V век) говорит нам, что индийский народ был счастлив, честен и богат. См. книгу Сэмюэла Вилла «Буддийские сообщения о западном мире» (для Китая Индия была «западным миром!») см. также: Томас Устерс «Путешествие Ян Чуня по Индии в 629-645 гг. после Р. X». изд. Королевского Азиатского общества.
   Колумб, открывший Америку в XV веке, в действительности искал более короткий путь для торговли с Индией. В течение веков Европа стремилась завладеть индийским экспортом – шелком, тонкими тканями (они были так тонки, что заслужили название «вытканный воздух» и "невидимый туман), хлопчатобумажными тканями, парчой, шитьем, коврами, изделиями чеканки, оружием, слоновой костью, благовониями и духами, сандаловым деревом, керамикой, лекарственными растениями и мазями, индиго, рисом, пряностями, кораллами, золотом, жемчугом, рубинами, изумрудами, алмазами.
   Португальские и итальянские купцы описывают свое восхищение баснословным величием империи Виджай Анагара (1336-1565). Великолепие ее столицы было описано арабским послом Раззаком: «Ухо не слышало, глаз не видел города на Земле, равного тому».
   В XVI столетии впервые за свою долгую историю Индия попала под власть иноземцев. Тюрк Бабур вторгся в эту страну в 1524 г. и основал династию мусульманских царей. Но, обосновавшись в древней стране, новые монархи не растратили всех ее богатств. Однако внутренние разногласия ослабили Индию, и в XVIII веке эта богатая страна стала добычей нескольких европейских государств. В конце концов управление Индией полностью захватила Англия. 15 августа 1947 г. Индия мирным путем обрела свою независимость.
   Подобно многим индийцам, я могу сейчас рассказать одну историю. Группа молодых людей, знакомых мне по колледжу, обратилась ко мне во время первой мировой войны, предложив возглавить революционное движение. Я отказался, возразив: «Убийство наших английских братьев не может принести Индии никакой пользы. Ее свобода придет не благодаря пулям, а при помощи духовной силы». Затем я предупредил моих друзей, что немецкие корабли с грузом оружия, на которые они рассчитывают, будут перехвачены англичанами в Бенгалии, в Дайамонд-Харбор. Тем не менее, молодые люди решили осуществить свои планы; но эти планы окончились неудачей – именно так, как я предсказал. Друзей моих освободили из тюрьмы только через несколько лет. Некоторые из них, отбросив свои воинственные наклонности, присоединились к идеальному политическому движению Махатмы Ганди. И в конце концов они увидели победу Индии в своеобразной войне, выигранной мирными средствами.
   Печальный факт разделения страны на Индию и Пакистан, краткая, но кровавая интермедия, которая затем произошла, все это было вызвано в сущности экономическими факторами, а не религиозным фанатизмом. Между тем, именно эту второстепенную причину часто принимают за главную. Огромное число индуистов и мусульман теперь, как и в прошлые века, живет по-братски бок о бок друг с другом. Многие последователи обеих религий становились учениками «не имеющего веры» учителя Кабира (1450-1518) и по сей день существуют миллионы «кабирпантхов», т. е. его последователей. Под мусульманскими правлениями Акбара Великого во всей Индии господствовала широчайшая возможная свобода вероисповедания. И ныне в Индии, среди девяноста пяти процентов простого народа, не существует каких бы то ни было религиозных расхождений. Подлинную Индию, Индию, которая может понимать Махатму Ганди и следовать за ним, можно найти не в больших беспокойных городах, а в семистах тысячах мирных деревень, где с незапамятных времен главной чертой жизни остается простота и справедливые формы самоуправления при помощи «панчаятов» (местных советов). Проблемы, которые ныне возникли во вновь обретшей свободу Индии, несомненно, будут со временем разрешены теми великими людьми, которых Индия никогда не переставала порождать.

   [6].

"Мы свободно служим,
Ибо свободно любим!
В нашей воле любить иль не любить;
На этом мы стоим иль падаем.
И так уж некоторые пали,
Унизившись до неповиновения...
И так с небес в пучину ада!
Пасть с высот блаженства в горя глубину!"
 

   Дж. Милтон. «Потерянный рай»

   [7]. План божественной «лила» или «спортивной игры», буквальное выражение текста – (прим. переводчика) благодаря которой начинают существовать феноменальные миры, есть план взаимности между творением и Творцом. Единственный дар, который человек может предложить Богу – это любовь, ее достаточно, чтобы вызвать Его подавляющее великодушие.

   [8]. Так в подлиннике! (прим. переводчика).

   [9]. Эта работа появилась в очередных выпусках «Журнала Самопознания». «Бхагавадгита» – самое любимое священное писание Индии. Она содержит наставления Господа Кришны ученику Арджуне. Это – слова духовного наставления, применимые во все времена для всех искателей истины. Комментарий Йогананджи на «Бхагавадгиту» издан отдельной книгой в Лос-Анджелесе в 1964 г. (прим. американ. издателя).

   [10]. «Бхагавадгита» 4, 29 и 5, 27-28.

   [11]. См. гл. 26 настоящей книги. Среди христианских мистиков, которых видели в состоянии сабикальпа самадхи, можно отметить св. Терезу де'Авила. Тело св. Терезы становилось настолько неподвижным, что изумленные монахини ее монастыря не могли изменить его положения или привести святую в сознание.

   [12]. «Средний человек» где-то и когда-то должен начать духовный прогресс. «Путешествие в тысячу ли начинается с одного шага»,– заметил Лао-Цзы. А Господь Будда сказал: «Не думай легкомысленно о доброте: не придет близко ко мне. Ведь и кувшин наполняется от падения капель. Мудрый наполняется добром, даже понемногу накапливая его».

   [13]. Посл. Иакова, 4, 4.

   [14].

"Как светильник, находящийся в безветренном месте, не колеблется
– это подобие относится к йогину с укрощенным сознанием, упражняющемуся в йоге.
Где успокаивается мысль, заторможенная упражнениями в йоге,
где, взирая на Атмана в себе, человек радуется Атману.
Там познается предельное блаженство,
воспринимаемое (лишь) через буддхи, превосходящее чувство;
пребывающий в нем (человек) не уклоняется от реальности.
По достижении которого (блаженства) человек понимает,
что нет ничего высшего для достижения;
стоящий в нем не потрясается даже тяжелым горем.
Нужно знать, оно именуется йогой, разрешающей связи со скорбью;
в этой йоге должно упражняться решительно с мыслью, отвратившейся от всего".
 

   Бхагавадгита. 6, 19-23

   [15]. Бытие, 2, 7.

   [16]. Томас Трахерм в «Столетиях медитаций» пишет: «Вы никогда не сможете должным образом наслаждаться миром, пока в ваших зонах не будет струиться само море, пока вы не окажетесь одеты в небеса, увенчаны звездами; пока вы не постигнете, что вы – единственный наследник всего мира, даже более того – ибо все люди едины с вами и являются таким же единственными его наследниками, пока вы не сможете петь и наслаждаться, радуясь в Боге, как скупцы находят радость в золоте, а цари в скипетрах... Пока вы не познаете во всех веках так же близко, как вы знаете свою походку и свой стол, пока вы теснейшим образом не познакомитесь с этим тенистым небытием, из которого был сотворен мир».

   [17]. Иоанн, 14, 1-2.

   [18]. «Мои мысли – не ваши мысли, ни ваши пути – пути Мои, говорит Господь. Но, как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших». (Исайя, 55, 8-9). Данте свидетельствует в «Божественной комедии»:

"Я был на небе, что сверкало ярче всех,
освещенное Его светом, я видел вещи,
что вернувшийся оттуда, произнести не сможет,
не сумеет, ибо ему не хватит знания.
Ибо, подходя к цели своих стремлений,
наш разум становится столь глубоко отягощен,
что никогда не может вспомнить путь, по которому он шел".
 

   [19]. Двойственный цикл Земли – от света к тьме и наоборот – является постоянным напоминанием человеку о том, что творение вовлечено в состояние майи, или противоположностей. (Поэтому переходные периоды равновесия, как рассвет и сумерки считаются благоприятными для медитации). Разрывая двойную ткань майи, йогин постигает трансцендентное Единство.

   [20]. Иоанн, 1, 18.

   [21]. Иоанн, 5, 19.

   [22]. Другая концепция этой тройственной Реальности – Сат, Тат, Аум или Отец, Сын, Святой Дух. Троица Брахмы, Вишну и Шивы представляет собой тройственное выражение Божественного в аспекте Тат, или Сына, Христова Сознания, имманентного вибрационному творению. Шакти – энергии или «супруги» Троицы, суть символы АУМ, или Святого Духа, единственной причинной силы, которая своими вибрациями поддерживает космос.

   [23]. "Достоин Ты, Господи, приять славу и честь и силу, ибо Ты сотворил все, и все по Твоей воле существует и сотворено (Откровение, 4, 11).

   [24]. Иоанн, 14, 12.

   [25]. Иоанн, 18, 38.

   [26].

"Любите Добродетель, лишь она свободна,
И лишь она тебя научит, как подняться
Превыше самой музыки сфер.
А если бы Добродетель была слабой,
Ей в помощь небеса бы сошли вниз".
 

   Джон Милтон

   [27]. Иоанн, 18. 37.

   [28]. Псалмы 46, 10. Цель науки о йоге заключается в обладании необходимого внутреннего блаженства через которое можно истинно познать Бога.

   [29]. Исайя.55, 11-12.

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>