ОГЛАВЛЕHИЕ
>>>
На первый взгляд может показаться, что эти характеристики риши Ангирасов указывают на их принадлежность в ведийском пантеоне к классу полубогов: в их внешнем аспекте они являются олицетворением или, скорее, воплощением качеств Света, Слова и Огня, во внутреннем же аспекте – они силы или энергии Истины, которые помогают богам в их битвах. Но даже как божественные провидцы, даже как сыны Неба и воины Высочайшего Господина, эти мудрецы представляют собой человечество в его устремлениях ввысь. Верно то, что изначально они есть сыны богов, devaputrā, дети Агни, формы Брихаспати, рожденного во множестве проявлений, а когда они восходят к миру Истины, то говорится об их возвращении туда, откуда они пришли; но даже характеризуемые таким образом, они вполне могут представлять человеческую душу которая сама низошла с того мира и которая должна вновь туда подняться, ибо по происхождению она сущность ментальная, дитя бессмертия (amritasya putrā), дитя Неба, рожденная в Небе, а смертная лишь в телесных формах, которые на себя принимает. И роль риши Ангирасов в жертвоприношении есть роль человеческая: они должны изречь слово, воспеть богам гимн души, поддержать и приумножить посредством молитвы, освященной пищи и нектара Сомы божественные Силы, чтобы с их помощью дать рождение божественной Заре, завоевать лучезарную форму всеозаряющей Истины и подняться к ее тайной, далекой и возвышенной обители.
В этом труде жертвоприношения они проявляются в двойственной форме53: они божественные Ангирасы, rishayo divyā, которые, как и боги, символизируют определенные психологические энергии и действия и управляют ими; и они же предки людей, pitaro manushyā, которые, как и Рибху, описываемые в виде человеческих существ или, по меньшей мере, человеческих энергий, своими трудами завоевавших себе бессмертие, уже достигли цели и теперь призываются помочь роду людей, смертному человечеству, достичь того же божественного свершения. Не считая позднейших гимнов десятой мандалы, обращенных к Яме, в которых об Ангирасах, наряду с риши из рода Бхригу и Атхарванов, говорится как о Бархишад Питри, имеющих свою особую долю в жертвоприношении, мы встречаем обращения к ним и в других ведийских гимнах с использованием хоть и менее определенных, но более значимых образных выражений. Их призывают помочь человеку в его великом странствии, ибо это есть продвижение человека от смертного и неистинного состояния к бессмертию и истине, которое свершается Предками, открывшими этот путь для своего потомства.
Мы встречаем такую характеристику их деяний в гимнах VII.42 и VII.52. В первом из этих двух гимнов риши Васиштхи боги призываются ради осуществления этого великого путешествия, adhvara yajña54, – жертвы, которая движется или представляет собой путешествие в обитель богов, одновременно являясь и битвой, ибо в гимне говорится: "Легко проходим для тебя путь, о Агни, и издавна знаком тебе. Запрягай на приношении Сомы своих алых (или резвых) кобылиц, везущих героя. Сев на свое место, я призываю божественные рождения" (стих 2). Что же это за путь? – Это путь из обители богов в нашу земную смертную природу, по которому боги нисходят через срединное пространство (antariksha), витальный план, к земному жертвоприношению и по которому жертва – и посредством его человек – восходит к обители богов. Агни запрягает своих кобылиц, свои ярко сверкающие энергии или сияния божественной Силы, которую он представляет, и они несут Героя, воинственную мощь внутри нас, что свершает путешествие. А божественные рождения – это одновременно и сами боги, и те проявления божественной жизни в человеке, которые в ведийском понимании и составляют суть божеств. То, что смысл именно таков, нам становится ясно из четвертого стиха: "Когда Гость, обитающий в блаженстве, становится сознательным в знании в жилище героя, богатого (благодатью), когда Агни очень доволен и прочно устраивается в доме, тогда дарует он желанное добро тому, кто совершает путешествие", или возможно – для совершения путешествия.
Этот гимн, таким образом, есть призыв к Агни для свершения путешествия к наивысшему благу, ради божественного рождения и блаженства. В начальном стихе гимна возносится мольба, чтобы возникли необходимые условия для свершения путешествия, здесь говорится о тех вещах, которые составляют форму восхождения жертвы, adhvarasya pesha, и среди них первым выступает направленное вперед движение Ангирасов: "Пусть идут вперед Ангирасы, жрецы Слова, вперед устремляется звук неба (или чего-то небесного, тучи или молнии), вперед идут Коровы, вскармливающие, изливающие свои воды, пусть два давильных камня впрягутся (в свою работу) – что есть форма восхождения жертвы", pra brahmāno angiraso nakshanta, pra krandanur nabhanyasya vetu; pra dhenava udapruto navanta, yujyātām adrī adhvarasya pesha (VII.42.1). Ангирасы с божественным Словом, звук Неба, который есть голос Свара, лучезарного неба, и гром его молний, исходящий от Слова, божественные воды или семь рек, которые освобождаются благодаря тому небесному удару молнии Индры, владыки Свара, и выжимание Сомы, нектара бессмертия, что возникает при изливании божественных вод, – все вместе составляет форму, pesha, восхождения жертвы, adhvara yajña. А главной характеристикой этого действия является движение вперед, продвижение всего существования к божественной цели, что подчеркивается употреблением сразу трех глаголов, обозначающих движение: nakshanta, vetu, navanta и суффикса pra – "вперед", который стоит в начале каждого стиха и несет особую эмфатическую роль.
Но пятьдесят второй гимн представляется нам еще более значимым, несущим в себе очень глубокий смысл. Его первый стих гласит: "О Сыны беспредельной Матери (ādityāsa), да обретем и мы беспредельность (aditaya syāma), да защитят нас Васу среди божеств и среди смертных (devatrā martyatrā); владея, да будем мы владеть вами, о Митра и Варуна, становясь, да станем мы вами, о Небо и Земля", sanema mitrāvarunā sananta, bhavema dyāvāprithivī bhavanta. Смысл этого отрывка несомненно заключается в том, что мы должны овладеть беспредельностью и стать детьми Адити, воплотив в себе божественность, aditaya, ādityāsa. Мы должны помнить, что Митра и Варуна представляют собою силы Сурьи-Савитара, Владыки Света и Истины. А в третьем стихе говорится: "Да приблизятся на своем пути Ангирасы, стремящиеся к цели, к блаженству божественного Савитара; и пусть великий наш Отец, ведущий жертвоприношение, и все боги, став единодушными, примут в сердце то (блаженство)". Turanyavo nakshanta ratnam devasya savitur iyānā. Отсюда, очевидно, вытекает то, что Ангирасы есть странники на пути к свету и истине божества Солнца, который дал рождение лучезарным стадам коров, возвращаемым ими от пани; они движутся к блаженству, в основе которого, о чем постоянно говорится, свет и истина. Ясно также, что это путешествие есть возрастание до божественного образа, до беспредельного существования (aditaya syāma), которое должно осуществиться, как говорит нам второй стих, благодаря возрастанию покоя и блаженства, что приходит как результат действия в нас Митры, Варуны и Васу оберегающих нас и в божественном, и в бренном мирах.
В этих двух гимнах непосредственно упоминаются риши Ангирасы; в других же мы находим очевидные указания на Отцов человечества, которые первыми открыли Свет, овладели Мыслью и Словом, проложили путь к тайным мирам светозарного Блаженства. В свете заключений, сделанных нами, мы можем перейти к рассмотрению более важных отрывков, имеющих глубокий, прекрасный озаряющий смысл, воспевающих это великое открытие праотцев человеческого рода. Мы обнаружим, что в них в краткой форме описано то великое осуществление, которое всегда хранилось в умах ведийских мистиков, то путешествие, та победа, которая и является неким древним, первоначальным свершением, доставшимся в наследство смертному человечеству от его озаренных Предков. То была победа над силами всепоглощающей Ночи, rātrī paritakmyā (V.30.14), над Вритрами, Самбарами и Валами, Титанами, Гигантами, Змеями, Силами подсознания, которые удерживают в себе свет и энергию, скрывают их в своих крепостях мрака и лжи, не способные правильно их использовать и не желающие отдать их в распоряжение человека, ментального существа. Их неведение, злонамеренность и ограниченность не только должны быть напрочь отсечены от нас, но должны быть полностью уничтожены, чтобы стало возможно проявиться сокрытому свету, благу и беспредельности. Именно у этой смерти должно быть завоевано бессмертие. За этим неведением скрывается тайное знание и великий свет истины; это зло заключает в себе бесконечное добро; в этой ограничивающей смерти заложено семя безграничного бессмертия. Так, например, Вала описывается как обладающий сияниями, valasya gomata (I.11.5), его тело состоит из света, govapusho valasya (Х.68.9), его нора или пещера – это город, полный сокровищ; и это тело должно быть разбито, эта крепость должна быть сокрушена, а сокровища захвачены. Это и есть задача, стоящая перед человечеством, а его Прародители ради всего рода сделали так, чтобы путь стал известен и цель могла быть достигнута при помощи все тех же средств и благодаря сотрудничеству с богами Света. "Пусть будет эта древняя дружба у нас с вами, богами, так же как с Ангирасами, истинно изрекающими слово, ты разбил то, что было прочно укреплено, ты сокрушил Валу, когда бросился он на тебя, о свершитель деяний, и ты раскрыл все врата его града" (VI.18.5). Эта древняя память лежит в основании всех духовных традиций человечества: это Индра и змей Вритра, это Аполлон и Пифон, это Тор и Гиганты, Сигурд и Фафнир, это боги кельтской мифологии, соперничающие друг с другом; однако только в Веде находим мы ключ к этой образности, заключающей в себе надежду или мудрость человечества доисторического времени.
Первый гимн, который мы рассмотрим, это гимн великого риши Вишвамитры, III.39, ибо он ведет нас непосредственно к сути нашего предмета. Начинается он с описания Мысли, унаследованной от предков, pitryā dhī, той Мысли праотцев, которая не может быть ничем иным, как мыслью, завоевывающей Свар, воспетой родом Атри, или той семиглавой мыслью, открытой Аясьей для риши Навагвов, ибо в этом гимне о ней также говорится в связи с Ангирасами, Праотцами. "Мысль, исходящая из сердца, преобразованная в гимн, направляется к Индре, ее повелителю" (стих 1). Индра, как мы предполагаем, есть Сила озаренного Разума, владыка мира Света и его сияний; слова же или мысли постоянно изображаются в образах коров или женщин, а Индра выступает в образе Быка или мужа; говорится о том, что слова желают его, и иногда даже, что они простираются ввысь навстречу ему, например в гимне I.9.4 – gira prati tvām ud ahāsata... vrishabham patim. Озаренный Разум Свара есть цель устремлений ведийской мысли и ведийской речи, которые изображаются в виде стада озарений, устремляющегося ввысь из души, из пещеры подсознания, в которую они были загнаны, а Индра, властелин Свара, есть Бык, владыка этих стад, gopati.
Риши продолжает описание Мысли. Это "мысль, которая, будучи выражена, остается пробужденной в знании", т.е. не придается сну пани – yā jāgrivir vidathe shasyamānā; "та, что рождена от тебя (или для тебя), о Индра, ее прими в знание". Это постоянно встречающаяся формула в Веде. Божество, божественное, должно воспринять то, что возносится к нему из сердца человека, пробудиться к этому в знании в глубинах нашего существа (viddhi, chetatha и др.), иначе это останется человеческим обретением и не "пойдет к богам" (deveshu gachchhati). И затем: "она древняя (или вечная), она рождена от неба, будучи выражена, она остается пробужденной в знании; облаченная в светлые и благие одежды, это и есть в нас древняя мысль отцов", seyam asme sanajā pitryā dhī (стих 2). Далее риши говорит об этой Мысли как о "матери близнецов, которая тут дает рождение близнецам, нисходя она становится на кончик языка; эта пара, родившись, соединяется друг с другом, прогоняя тьму, они движутся в основании пылающей силы" (стих 3). Мы не станем останавливаться на вопросе, что же представляют собой эти светозарные близнецы, ибо это уведет нас за пределы непосредственно рассматриваемого предмета; достаточно сказать, что они упоминаются и в других местах в связи с Ангирасами и тем, как они утверждают высочайшее рождение (план Истины) в качестве близнецов, которым Индра вручает изречение (I.83.3), и что та пылающая сила, в основании которой они движутся, очевидно, есть сила Солнца, устраняющего тьму, а потому это основание тождественно высочайшему плану, основанию Истины, ritasya budhne, и, наконец, что они скорее всего имеют связь с детьми Сурьи – близнецами Ямой и Ями, – тогда как Яма в десятой мандале связывается с риши Ангирасами55.
Описав таким образом мысль, унаследованную от предков, дающую рождение близнецам, которые прогоняют тьму, Вишвамитра переходит к описанию древних Отцов, которые первыми придали форму этой мысли, и к описанию той великой победы, посредством которой они открыли "ту Истину, солнце, лежащее во тьме". "Никто среди смертных не может осудить наших древних Отцов (или, как я бы скорее перевел – нет бренной силы, способной ограничить или помешать им), которые сражались за коров; могущественный Индра, вершащий труд, раскрыл для них крепко запертые загоны; где друг со своими друзьями, соратниками Навагвами, став на колени, последовал за коровами, там Индра с десятью Дашагвами отыскал ту Истину, satyam tad, само Солнце, пребывавшее во тьме" (стихи 4, 5). Это обычное образное описание завоевания сияющих стад и открытия Солнца, сокрытого тьмой; однако в следующем стихе появляется связь с двумя другими образами, часто встречающимися в ведийских гимнах, – с пастбищем или полем для коров и с медовой сладостью, обнаруженной в коровах. "Индра нашел мед, хранившийся в Сияющей, то сокровище, что с ногами и копытами, на пастбище56 Коровы" (стих 6). Сияющая, usriyā (также и usrā), это еще одно слово, которое, как и go, означает и луч, и корову, а в Веде употребляется в качестве синонима go. Мы постоянно слышим про гхритам (ghrita), очищенное масло, хранящееся в корове, спрятанное там пани, разделенное, согласно Вамадеве, на три части; однако иногда говорится о медовом гхритам, а иногда просто о меде – madhumad ghritam (IX.86.37) и madhu. Мы уже видели в других гимнах, насколько тесно связаны между собою продукты коровы, гхритам, и продукты растения Сома, нектар; теперь же, когда мы точно знаем, что подразумевается под Коровой, эта странная связь едва ли сочетающихся образов становится нам ясной и понятной. Ведь слово гхритам тоже этимологически означает "сияющий", то есть это сияющий продукт сияющей коровы: это свет осознанного знания, обретающий форму на ментальном плане, который сосредоточен в озаренном сознании и освобождается, когда высвобождаются Коровы; Сома же есть радость, блаженство, Ананда, неотделимая от просветленного состояния бытия, а поскольку, согласно Веде, в нас существует три уровня ментального плана, то и гхритам делится на три части, соотносимые с тремя богами – Сурьей, Индрой и Сомой, приношение нектара Сомы также делится на три части, согласно трем уровням горы бытия, trishu sānushu. Мы можем тогда предположить, зная природу трех богов, что Сома дает божественному свету проявиться из чувственной ментальности, Индра – из динамической ментальности, а Сурья – из ментальности чистого познания. Что касается пастбища для коров, то с ним мы уже знакомы – это поле, или kshetra, которое Индра отвоевывает для своих сверкающих соратников у дасью, то самое поле, где Атри узрел воителя Агни и сияющих коров, тех, что, состарившись, вновь стали молоды. Это поле, kshetra, есть всего лишь другой образ для обозначения светозарной обители (kshaya), куда боги через жертвоприношение ведут человеческую душу
Далее Вишвамитра приоткрывает для нас подлинно мистический смысл всей этой образности. "Он, с которым вместе Дакшина, удерживал в правой руке (dakshine dakshināvān) то сокрытое, что хранится в тайной пещере, что спрятано в водах. Пусть же он, знающий все в совершенстве, отделит свет от тьмы, jyotir vrinīta tamaso vijānan; да будем мы далеко от присутствия зла" (стихи 6, 7). Здесь мы обретаем ключ к образу богини Дакшины, имя которой в некоторых отрывках используется как эпитет Зари, в других же отрывках она предстает как та, кто распределяет жертвенные приношения. Уша – это божественное озарение, а Дакшина – знание, несущее в себе способность различения, которое приходит вместе с зарей и позволяет Силе в разуме, Индре, иметь полное знание и отделить свет от тьмы, истину от лжи, прямое от искривленного, vrinīta vijānan. Правая и левая рука Индры – это две его силы действия в знании; ибо руки Индры именуются gabhasti, что обычно имеет значение "луч солнца", но также и "длань"; и они олицетворяют две его силы восприятия, два его сверкающих скакуна, harī, которые изображаются как солнцеглазые, sūrachakshasa, как силы видения Солнца, sūryasya ketū. Дакшина управляет силой, относящейся к правой руке, dakshinā, поэтому мы и встречаем такое сочетание слов: dakshine dakshināvān. Именно эта сила различения и осуществляет контроль за правильным действием на жертвоприношении и правильным распределением того, что приносится в жертву, и именно она дает Индре возможность прочно удерживать стада, богатство пани, в своей правой руке. И наконец, говорится о том, что же представляет собой то сокрытое, что помещено для нас в пещеру и спрятано в водах бытия, в водах, в которых должна быть утверждена Мысль, унаследованная от Праотцев, apsu dhiyam dadhishe. Это и есть сокрытое Солнце, тайный Свет нашего божественного существования, которое должно быть найдено посредством знания и извлечено из тьмы, скрывающей его. А то, что этот свет не относится к физическому явлению, подтверждается использованием слова vijānan, "знающий", ибо лишь посредством верного знания он может быть обнаружен, а также через обретение моральных качеств, то есть мы должны уйти прочь от присутствия зла, duritād, буквально, от дурного деяния, от того, что идет неверно и чему мы подчиняемся в ночи нашего земного существования, пока не открывается солнце и не восходит божественная Заря.
Когда же мы обретаем ключ к пониманию того, что есть Коровы, Солнце, Медовый нектар, то все обстоятельства легенды об Ангирасах и деянии Праотцев, трудно объяснимые с точки зрения ритуалистической или натуралистической интерпретации и уже совершенно необъяснимые при историческом истолковании, основанном на арийско-дравидийской теории, становятся, напротив, абсолютно ясными и взаимодополняющими. Мы начинаем понимать каждый гимн во всей его полноте и в связи с другими гимнами; каждая отдельная строка, каждый отрывок, каждый стих, которые могут находиться в разных книгах Веды, строго и гармонично укладывается в единое целое. Теперь мы понимаем, почему говорится, что Мед, Блаженство, сосредоточен в Корове, сияющем Свете Истины; какова связь этой медоносной Коровы с Солнцем, повелителем и источником того Света; почему открытие Солнца, находящегося во мраке, связано с завоеванием коров у пани или с возвращением коров Ангирасами, и почему это именуется открытием той Истины; что подразумевается под сокровищем, имеющим ноги и копыта, и под полем или пастбищем для Коров. Мы начинаем понимать, что такое пещера пани и почему говорится, что то, сокрытое в логове Валы, сокрыто также и в водах, освобождаемых Индрой из-под власти Вритры, в семи реках, обретаемых благодаря семиглавой мысли Аясьи, которая завоевывает небо; почему говорится, что освобождение солнца из пещеры, отделение – или извлечение – света из тьмы, происходит благодаря всеразличающему знанию; кто такие Дакшина и Сарама, и что подразумевается под этим образом Индры, который держит богатство, имеющее копыта, в своей правой руке. Приняв эти заключения, нам не нужно больше искажать смысл слов, толкуя по-разному один и тот же фиксированный термин в угоду сиюминутной потребности, или по-разному переводить одну и ту же фразу в разных гимнах, или же принять непоследовательность за стандарт верной интерпретации; напротив, чем строже соблюдается верность букве и форме гимнов, тем отчетливее проявляется общий смысл Веды и смысл ее отдельных деталей, предстающий в последовательной ясности и полноте.
Поэтому мы имеем право применить уже открытый нами смысл этих образов в истолковании других отрывков, таких как гимн Васиштхи VII.76, к которому мы сейчас переходим, хотя на первый взгляд он может показаться всего лишь поэтическим описанием физического явления зари. Однако это первое впечатление исчезает, когда мы рассматриваем гимн подробнее; мы видим, что сам текст настойчиво подсказывает нам значения более глубокие, и стоит лишь воспользоваться ключом, найденным нами ранее, как сразу же появляется гармония подлинного смысла. Гимн начинается с описания того восхода Солнца в сиянии высочайшей Зари, который возникает благодаря деянию богов и риши Ангирасов. "Савитар, бог, вселенский Муж, взошел в Свете, что бессмертен и объемлет все рождения, jyotir amritam vishvajanyam; трудом (жертвоприношения) было рождено око богов (или – волею богов родилось видение); Заря сделала явным весь мир (или – все, что существует, все творение, vishvam bhuvanam)" (стих 1). Этот бессмертный Свет, в который восходит солнце, в других отрывках именуется истинным светом, ritam jyoti; ибо Истина и бессмертие в Ведах всегда тесно связаны. Это и есть тот свет знания, что дарует нам семиглавая мысль, открытая Аясьей, когда он становится vishvajanya – вселенским в своем бытии; поэтому этот свет также именуется vishvajanya, ибо он относится к четвертому плану (turīyam svid, о котором говорит Аясья), откуда рождается все остальное и чьей истиной все остальное проявляется в своей широкой универсальности, не ограниченное больше условиями лжи и искривленного состояния существования. Поэтому он также зовется оком богов и божественной зарей, которая проявляет все сущее.
В результате рождения божественного видения человеку открывается его путь, а также те пути богов или к богам (devayānā), которые ведут нас в безбрежный простор божественного существования. "Пути движения богов стали мне видны, неоскверняющие, образованные Васу. Впереди возникло око Зари, она вышла навстречу нам, (поднимаясь) над нашими домами" (стих 2). Дом в Веде неизменно является образом человеческого тела, которое есть прибежище души, так же как поле или жилище олицетворяет планы сознания, к которым она восходит и на которых располагается. Путь человека это его продвижение к высочайшему плану, а то, что не оскверняет пути богов, есть, как мы видим из пятого стиха, где это выражение повторяется, труд богов, божественный закон жизни, до которого должна возрасти душа. Далее мы встречаем удивительный образ, который словно бы подтверждает теорию арктического происхождения Веды. "Многими были те дни, что пришли до восхода Солнца (или – которые стали старыми с восходом Солнца), когда ты, о Заря, показалась, словно та, кто обходит своего возлюбленного и не уходит вновь" (стих 3). Здесь, несомненно, изображается картина непрерывной череды зорь, в которую не вторгается Ночь, – то, что можно наблюдать в арктической зоне. Психологический же смысл, раскрывающийся в стихе, очевиден.
Что же это были за зори? – Это те зори, сотворенные деяниями Праотцев, древних Ангирасов. "Поистине, они вкусили восторг (Сомы) вместе с богами57, древние провидцы, обладающие истиной; отцы сокрытый Свет отыскали; они, обладающие истинной мыслью (satyamantrā, истинная мысль, выраженная вдохновенным Словом), породили Зарю" (стих 4). Куда же ведут Отцов эта Заря, путь, божественное странствие? – К широкому простору, samāne ūrve, в другом месте именуемому безграничной ширью, urau anibādhe, что очевидно тождественно тому широкому бытию или миру, который, согласно Канве, творят люди, когда они убивают Вритру и выходят за пределы земли и неба; это и есть безбрежная Истина и беспредельное бытие Адити. "В широком просторе сошедшиеся, объединившие свое знание (или познавшие все в совершенстве), вместе они не соперничают; они не нарушают (не ограничивают или не умаляют) деяний богов, не оскверняя их, они движутся (к цели) благодаря (силе) Васу" (стих 5). Очевидно, что семеро Ангирасов – человеческой ли они или божественной природы – представляют собой различные принципы, или аспекты Знания, Мысли или Слова, – семиглавую мысль, семиустое слово Брихаспати, – и они в широком просторе сливаются воедино, являя полноту всеобщего знания; заблуждение, искажение, ложь, из-за которых люди нарушают деяния богов, из-за которых различные принципы человеческого бытия, сознания, знания вступают в сложное противоречие между собой, устраняются с появлением ока или видения божественной Зари.
Гимн завершается тем, что риши Васиштхи взывают и устремляются к этой божественной и благодатной Заре, как к той, кто ведет стада и владеет всем изобилием, а также дарует блаженство и истину (sūnritānām). Васиштхи жаждут достичь того же свершения, что достигли древние провидцы, праотцы, поэтому становится ясно, что здесь Ангирасы выступают в их человеческой, а не божественной природе. В любом случае, смысл легенды об Ангирасах теперь установлен во всех его деталях, остается лишь обрести ясное представление о природе пани и небесной гончей Сарамы. Сейчас мы можем обратиться к рассмотрению отрывков из первых гимнов четвертой мандалы, где недвусмысленно говорится об отцах человечества и описывается их свершение. Эти гимны риши Вамадевы являются очень важными, проливающими ясный свет на данный аспект легенды об Ангирасах, кроме того они относятся к числу наиболее интересных гимнов Ригведы.
