37. Полет по спирали. Путевые
впечатления. Болиды. Достигают орбиты Луны. Решают полет на Луну
Для взрывания употреблены были две симметрично расположенные трубы с
самым незначительным расходом взрывчатого материала.
Взрывания было почти не слышно; к нему скоро привыкли, как к тиканью
часов. С любопытством смотрели по сторонам. Видели все то же черное небо,
гигантский серп Земли, блестящее синеватое Солнце, траурную сферу, покрытую
серебряной сыпью немерцающих звезд. Сначала забавляло явление тяжести и
падения, от которого отвыкли. Но сила падения была так ничтожна, что совершенно
не влияла на обычные полеты и игры в ракете. Можно было видеть, как вялой
струей льется вода, как она в сосудах принимает горизонтальную поверхность, как
образуются громадные ленивые волны, как поразительно медленно качается маятник:
часы стенные шли в 32 раза медленнее, чем на Земле.
Прежде, когда путешественники вылезали осторожно в скафандре из ракеты,
не отталкиваясь от ее стенок, они от них не удалялись; при толчке же удалялись
равномерно. Теперь они падали от ракеты с одного конца и давили на нее с
другого. Получалось то же, что и внутри ракеты. В 100 секунд человек удалялся
от нее, как и всякий предмет, на
- Мне кажется, - сказал один из искавших болиды, - что Земля и видимые
на ней материки и моря как будто уменьшаются в размерах.
- Это есть естественное последствие нашего движения по спирали и
удаления от родной планеты, - заметил Иванов.
Сутки становились длиннее, но ночь, абсолютно увеличиваясь (вследствие
уменьшения скорости ракеты), становилась все короче сравнительно с днем. С
каждым оборотом кругом Земли роскошная ночная заря, багровый круг, чуть не в
целое небо, становился все меньше и слабее. Было совершенно светло, но уже не
так, как прежде... Солнце палило без изменения.
Все двадцать человек неусыпно наблюдали в слабые и сильные подзорные трубы,
сидя у хорошо отшлифованных окон своих кают. Стали попадаться небольшие болиды
в несколько сантиметров диаметром, но их не ловили, так как они пролетали
чересчур далеко.
Но вот их стало все больше и больше; некоторые едва двигались. Это
значит, что их движение было согласно с ракетой, т. е. почти по одному
направлению и с одинаковой скоростью. Их не упускали, ловили и причаливали к
ракете. Но ни одного болида не попадалось ближе нескольких километров. К ним
направлялись в скафандре, с маленьким реактивным прибором, догоняли и хватали
сеткой. Составилась порядочная коллекция. Анализ нашел в них следующие
вещества: железо, никель, кремнезем, глинозем, окись кальция, полевой шпат,
хромовое железо, железные окислы, графит и другие простые и сложные вещества.
Чаще всего видели железо и никель в чистом виде и кремень.
Показывая обществу коллекцию уранолитов и сообщая результаты химического
анализа, Ньютон воскликнул:
- Вот прекрасный материал для построек, вот недостающий кислород и вот
почва для растений! Кислород, правда, в соединении с другими веществами, но нет
ничего легче как выделить его в газообразном виде; ведь у нас такой
могущественный источник энергии - Солнце! Температура же в фокусе зеркал может
доходить до 5 тысяч градусов Цельсия...
- Мы очень мало потеряли кислорода и паров воды, - заметил Лаплас.
- И вода может быть добыта из этих камней, - сказал Франклин. -
Действительно, тут некоторые полевые шпаты и кремни содержат конституционную
воду.
- Замечательно, - заметил Иванов, - что все эти минералы и элементы
хорошо известны земным минералогам, так как находятся в горных породах нашей
планеты. Встречаются они, конечно, и в аэролитах, подобранных на Земле и
хранящихся в тамошних музеях...
- Если так близок по составу этот мир к земному, - воскликнул Иванов, -
то почему он не может служить жилищем человеку или ареной его деятельности?!..
Чем более уходили от Земли, тем более встречали камней. Размер болидов
уже доходил до нескольких метров, но таких великанов оставляли в покое: они
своей массой затруднили бы движение ракеты. Иногда что-то как тень проносилось
вдали; это - мчавшиеся со страшной быстротой кометные камни. Более отдаленные и
крупные проносились по черному небу как звезды, хотя были бесконечно ближе.
Болиды, находившиеся между Землей и ракетой, обыкновенно двигались быстрее
ракеты, а находящиеся дальше ее - медленнее. Иллюзия делала ракету неподвижной,
а болиды, казалось, двигались в разных направлениях. Заметя это, один из
молодых участников экспедиции предложил воспользоваться относительным движением
болидов, чтобы ускорять или замедлять движение ракеты без расхода взрывчатого
материала.
- Стоит только с ними сцепиться, - сказал он.
- Мысль прекрасна, - заметил Лаплас, - но, к сожалению, мы пока не можем
ею воспользоваться за неимением подходящих приспособлений. Ракета, пожалуй,
выдержала бы толчок, мы, погруженные в жидкость, уцелели бы, но оранжерея
неминуемо погибла бы...
Земля все уменьшалась, день увеличивался, ночь наступала как-то
неожиданно благодаря длинному дню и была более, чем прежде, простым солнечным
затмением, продолжавшимся, однако, несколько часов. Зато день содержал уже
больше десяти земных суток. Луна то уменьшалась, то увеличивалась и порою
становилась огромной, интересной. Наступил момент, когда ее максимальный размер
сравнялся с размером Земли. Последний не колебался в своей величине в течение
суток, т. е. времени обращения ракеты кругом Земли, но вообще сильно уменьшился
благодаря удалению снаряда. Луна же страшно вырастала в течение половины
здешних суток, достигла максимума, затем так же быстро умалялась и казалась
даже меньше, чем с Земли. Земля и Луна получили равные кажущиеся диаметры,
когда ракета была между ними на расстоянии 4/5 всего расстояния между Луной и
Землей, что составляй около 48 радиусов Земли... Но и этот момент был
пройден...
Растет безоблачный день; ликуют цветы и плоды, нежащиеся на солнце. В
моменты противостояния Земли и Луны последняя уже становится больше Земли. Все
значительнее становится влияние Луны на движение ракеты. Ее скорость то
увеличивается, то настолько же уменьшается притяжением земного спутника.
Орбита, или путь ракеты, искажается. Она может даже налететь на Луну. Но до
этого еще не дошло.
Однако, в конце концов, ракета и Луна имеют одну орбиту движутся с
одинаковой скоростью и, стремясь в одну сторону на противоположных частях одной
окружности не могут встретиться.
Ночей уже нет, а есть только солнечные затмения - настолько же редкие,
как и лунные затмения на Земле. Можно сказать, что наступил непрерывный день.
Взрывание прекращено, от Луны далеко, и она даже кажется вроде меньше,
чем с Земли.
Время обращения ракеты вокруг Земли такое же, как Луны т.е. синодическое
(относительно Солнца), составляет около 30 земных суток. Не сразу наступила
относительная неподвижность Луны; по мере удаления от Земли, ракета все реже и
реже нагоняла Луну, пока совершенно не сравнялась с нею в ходе.
Это случилось, когда она достигла такого же расстояния от Земли, как
Луна.
Тогда расстояние между ракетой и Луной сделалось неизменным. А так как
ракета казалась обитателям неподвижной, то такими же казались и Луна с Землей;
однако обе чертили путь между звездами, но представлялось, что движется
звездный свод.
38. Сомнения. Лететь ли на Луну?
Теперь пространство между Землей и Луной на 360 тысяч километров кругом
Земли было достаточно обследовано, найдено совершенно безопасным и почти
свободным от болидов. Люди могли начать свое переселение. Земле дали телеграмму
соответствующего содержания. При этом плоское зеркало для телеграфирования
пришлось употребить больших размеров: именно был пущен в ход зеркальный квадрат
со стороною в
- Человечество теперь будет переселяться, - заявил Ньютон порхающему
собранию. - Мы же должны обсудить вопрос о нашей дальнейшей деятельности.
Сейчас мы можем быть почти спокойны: мы сделали задуманное; взрывание
прекращено; мы находимся на расстоянии Луны; она для нас безопасна и не может
заметно нарушить наше движение; жизненными продуктами мы обеспечены
по-прежнему. Положение наше изменилось только по отношению к Луне и Земле, а к
Солнцу и звездам оно осталось неизменным.
- Путем нового взрывания, - сказал Лаплас, - мы можем дальше пойти трояким
путем. Можем спуститься на Луну и исследовать этот спутник Земли, определив его
значение для Земли и вообще. Можем посредством взрывания приобрести скорость,
которая навеки нас удалит от Земли и заставит двигаться по ее же орбите кругом
Солнца. Таким образом мы можем обозреть пространство кругом нашего блестящего
светила, которое в биллионы раз обширнее поверхности Земли... Наконец, возможно
приобрести отрицательную скорость, т. е. потерять ту, которую сейчас имеем
относительно Земли; и тогда мы начнем падать к Земле под влиянием силы ее
тяготения. Через пять дней ускоренного падения мы разобьемся вдребезги об ее
поверхность.
- Ну, это менее всего желательно! - прозвучали возгласы.
- Путешествие кругом Солнца можно также отложить!
- Не попытаться ли попасть на Луну? - заявили с разных сторон.
- Это исполнимо, - сказал Ньютон. - Но оранжерею на Луну мы взять не
можем: при замедленном движении у поверхности Луны в ракете и оранжерее
разовьется относительная тяжесть, не меньшая тяжести Луны у ее поверхности, т.
е. не меньшая одной шестой тяжести Земли на ее почве. Даже такую слабую тяжесть
оранжерея не перенесет...
Следовательно, - сказал Франклин, - оранжерею придется оставить здесь,
лететь в ракете и питаться запасами плодов и кислорода. Таким образом, мы не
можем долго пробыть на Луне, особенно, если полетим все. Оставить же хоть
кого-нибудь в оранжерее опять невозможно, потому что быть в скафандрах нельзя
больше шести часов... Положим, этот срок можно удлинить неопределенно, но
тягостно и перенести его, не снимая скафандр.
- А если оранжерею здесь собрать, укрыть в ракете и разобрать только на
Луне. Там опять собрать, разобрать и лететь обратно, - возражали кругом.
- Этот вопрос уже обсуждали, - заметил Иванов, - и он при настоящих
условиях оказался неосуществимым.
- Остается одно, - сказал Ньютон, - слетать всем на Луну без оранжереи
на короткий срок. Плоды из оранжереи усиленно собирать и запасать, деятельность
оранжереи как можно более сократить, оставить регуляторы, которые в течение
нескольких десятков часов могут исправно действовать, доставляя растениям
влагу, питание и все, что для них нужно.
Долго еще длилось обсуждение полета на Луну. Все же решили его
положительно. Чтобы было легко найти оранжерею, предполагали к ней приладить
большой, медленно вращающийся зеркальный многогранник; отражая своими гранями
свет, он может быть замечен на расстоянии нескольких тысяч километров...
Но оставим пока нашу порхающую компанию и возвратимся к Земле.
39. События на родной планете
Пока на Земле строили реактивные приборы, части оранжерей, делали новые
опыты, новые приборы, - население ее мечтало, спорило, читало все, что писалось
по поводу новых заатмосферных колоний. Были и противники переселений, и
равнодушные, и горячие сторонники их. Последних было больше всего. Уже
появилось в свет множество книг, специально посвященных жизни вне Земли. С
особенным удовольствием рассматривали забавные иллюстрации с изображением жизни
будущих колоний. Прежде всего на эти картинки накидывались дети, потом юноши и,
наконец, взрослые. Между стариками и женщинами больше было скептиков, но
молодые девушки увлекались, хотя и не так горячо, как юноши.
Во всех концах Земли читали лекции, делали доклады в собраниях, ученых
обществах и академиях.
С нетерпением дожидались первых полетов. Пришли в восторг, когда
получили телеграмму от наших заатмосферных путешественников о полном их
благополучии и законченном исследовании пространства от Земли до Луны.
Были споры о том, кого назначить для роли первых колонистов. Половина
всего населения - два миллиарда человек - на словах изъявляли к тому
готовность, но в душе многие думали: "Пускай сначала кто-нибудь другой, а
потом уж я. Еще поспеем".
Дети мечтали о том, как они будут там летать, кувыркаться, играть и носиться
в воздухе и в безграничном эфире.
Все думали о том, как приятно избавиться от вечно пасмурного неба и
пользоваться неизменным сиянием Солнца. В особенности желали этого жители
северных и пасмурных стран.
- Без ночи невозможно, - качали головами сомневающиеся.
- Но темноту так легко произвести, - отвечали оптимисты. Нетерпеливо
жаждали Солнца слабые, больные и старые, хотя и не могли одобрить многие
условия новой жизни. Они же страстно желали покоя, легкости передвижения,
тропического жара, но сомневались даже в самом существовании среды без тяжести.
Бедные были в восторге избавиться от всякой нужды и нечистоты, неизбежной
спутницы недостатка.
- Голенькому-то среди голеньких не обидно, - говорили они. - Еще,
пожалуй, кто из них и гордиться будет, у кого тело покрасивей, - кокетничать
начнут - без гроша-то в кармане!
- Сколько страшной борьбы нужно, чтобы одолеть врага в постелях, в
домах, в одежде. Хорошо говорить богатым, но бедные и слабые в большинстве
случаев невыносимо страдают от насекомых, в особенности в теплых и некультурных
странах, не в силах и одержать над ними полной победы...
Всех восхищала возможность изменять температуру от нуля до 150° Цельсия.
- Значит, - говорили, - можно иметь всегда в жилищах 30- 35° Цельсия?
При покое тела и при такой температуре, немного не доходящей до теплоты
человеческого тела, траты организма доходят до минимума, что позволяет человеку
довольствоваться самым скудным питанием и, несмотря на это, увеличиваться в
весе...
Вегетарианцы были довольны, что придется в питании ограничиться плодами,
фруктами, овощами.
- Но никто не мешает там развести и животных, - возражали любители
мясной пищи.
- Ну нет, уж этого-то вам не позволят, - спорили вегетарианцы...
Подняли об этом полемику в газетах. Было выяснено, что в заатмосферных
колониях высших животных забивать не будут. Правда, на Земле мясо все более и
более тогда выходило из употребления, потому что, с одной стороны, -
разнообразие растительных плодов и достоинства их достигли высокого
совершенства; с другой, - вследствие развития мировой торговли эти чудесные
фрукты были всем доступны. Нравственные течения, природное сострадание,
органическое отвращение к крови - делали то, что только больные люди могли
пользоваться мясом животных...
Недужные и старые жертвовали громадные суммы, чтобы ускорить начало
переселения. Врачи уверяли их, что нет лучше условий для исцеления и продления
жизни, как те, что имеются вне Земли: вечное солнце, постоянная и желаемая
температура, полный покой для тела, отсутствие одеял, кроватей, одежды,
давления и прикосновения к чему бы то ни было... Малейшей силы было довольно,
чтобы поворачивать больного как угодно; все части его тела всегда открыты и
доступны; не может образоваться пролежней от беспомощного лежания в сырости
выделений... Наконец, полное отсутствие заразных начал...
- Безнравственно открывать тело, - говорили пессимисты.
- Никто вам не мешает носить одежду, если пожелаете - возражали
защитники новой жизни. - Притом прикрытие некоторых частей тела будет
обязательно.
- Мужчины и женщины почти голые!.. Это что-то невозможное! - ужасались
моралисты.
- Привыкнут! - возражали сторонники. - Если же нет, то значит, эти люди
недостаточно чисты душой и таких лучше оставлять на Земле. Не всех же
отправлять! Необходимо кому-нибудь остаться и тут. Над Землей нужен надзор, как
и прежде, даже еще более строгий, иначе она обратится в ад. На небеса сначала
будут отправлять очень немногих и притом самых совершенных - в физическом и,
главное, нравственном отношении... Затем будет отправляться только избыток
населения, обременяющий Землю.
Все были довольны ненужностью путей сообщения, ненужностью борьбы с
тяжестью, с трением, сопротивлением воды, воздуха, если не считать тот, который
находится в ракетах, и поразительно разреженный газ в оранжереях. Путешествие
можно совершать раздетому в ракете, а одетому - в скафандре, без ракеты; в
обоих случаях мчаться в безвоздушном пространстве без остановки и без всякого
сопротивления среды.
- Ракета - та же тюрьма, - ворчали сомневающиеся.
- Хоть не тюрьма, а просторный дом со всеми удобствами, недоступными
теперь самым могущественным людям, - отвечали оппоненты.
- Да и выйти из нее всегда можно, стоит только надеть скафандру, а там
уж безграничный простор и свобода движения во все шесть сторон.
- Скафандра обременительна, - продолжали ворчуны. - Глаза - за
стеклами... Это та же одежда, только еще хуже, стеснительней...
- Зато там она не имеет веса, не отягчает плечи, и, во всяком случае,
бесконечно удобнее одежды эскимоса или якута. Да она еще и не достигла
идеального совершенства; когда же достигнет - вы ахнете!
- Посмотрим!.. В прогулке там красоты нет, чересчур однообразно, не
нравится мне это черное небо и мертвые звезды. Здесь-то я вижу небесную лазурь,
чудное море, очаровательные краски воздуха, гор, долин, лесов... Разнообразные
звуки нежат слух, куда ни пойди: что может быть милее громового весеннего
рокота, лепетания ручья, шума листьев в дубраве, говора морского прибоя...
- Все это так! - возражали сторонники. - Но многие ли всей этим имеют
время и возможность наслаждаться? С другой стороны, в оранжереях бесконечное
очарование цветов, запахов и форм. И там остаются у людей силы, чтобы все это
воспринимать... утомленному, замученному - не до красот природы... Познание
наук, близкое знакомство с бесконечным множеством людей не только вполне
вознаградит, но и превысит недостаток земной поэзии. Эту жажду можно частью
удовлетворить чтением книг о земной жизни и картинами Земли. Живущие там даже
могут иногда посещать Землю. Но, боже, как они будут разочарованы в ней, после
небесной беспечальной жизни! Такой человек будет подобен старику, скучающему по
родине. Как кажутся ему сладки воспоминания детства и юности, как отраден
отцовский дом, как там все славно, величественно, как добры люди... Но вот он
отправляется на родину и видит... всякий знает, что он видит и как унывает...
Многие говорили: без тяжести хорошо - не будут валиться стены,
обрушиваться потолки, не будут падать в пропасть люди, не будут оскальзываться
и ломаться ноги, не тяжело будет стоять, не будут наливаться кровью повисшие
руки и ноги; движение всяких грузов ничего не будет стоить. Все это известно,
обо всем уже переговорили, - но и необходима тяжесть во многих случаях,
например при умывании и в уборной.
- Если бы вы и были правы, считая тяжесть необходимой, - возразил бывший
тут учитель физики, - то ведь ничего нет легче, как ее произвести искусственно,
вращением жилища. Там это вращение вечно, ничего не стоит, поэтому и тяжесть
также вечна и ничего не стоит; кроме того, величина ее совершенно зависит от
нас; она может быть и меньше земной и больше, пределы ее изменения
безграничны... Вот в том-то и преимущество: на Земле тяжесть неизменная, а тут
какой угодно силы, начиная с нуля. Кстати, о температуре: при очень близком
расстоянии от Земли ее нельзя очень сильно понижать: мешает теплое
лучеиспускание планеты; но по мере удаления от нее это понижение может
становиться все значительней и значительней. На расстоянии Луны, где находятся
теперь наши мировые скитальцы, температуру можно понизить чуть не до
абсолютного нуля, т.е. до 273° ниже точки замерзания воды. Это имеет огромное
значение для индустрии, - продолжал учитель. - На Земле же понижение
температуры чрезвычайно затруднительно и дорого. А там одновременно и в одном
почти месте, т. е. рядом, можно получить и 150° тепла и 250° холода. Контраст в
400°! А отсутствие газов при металлургических работах?.. Невозможно перечислить
всех богатств и несравненных выгод!..
- Земле, - говорил физик, - на единицу площади - благодаря ее шаровой
поверхности, смене дня и ночи, поглощению атмосферы - приходится в 8 раз меньше
лучистой энергии, чем там. Облачность же и туманы еще во много раз повышают эту
цифру. Потом отсутствие насекомых и других вредителей, благоприятные условия
влажности и удобрения - делают урожаи баснословными. Ничтожная по величине
оранжерейка уже прокармливает своими плодами одного человека. И это при самых
незначительных заботах и труде. Сорных трав ведь нет. Они уничтожены заранее
повышением температуры до 100 градусов. И топлива для этого не нужно. И вообще
оно не нужно там...
- Вам бы в адвокатах быть, - иронически заметили физику. - А если вы
растеряете нечаянно весь газ из оранжерей и жилищ, - как тогда? Все погибнет...
- Надо быть осторожным... Если проткнуть голландскую плотину, то и
Голландию затопит!
- Но потери газов во всяком случае неизбежны; как же вы их пополните?
- И вода через плотины просачивается, но это не ведет к гибели!
- А болиды, астероиды! Они содержат и газы, и воду (в твердом
соединении), и строительный материал. Какой-нибудь астероид с диаметром в
километр вполне может обеспечить огромное население на длительное время. Такой
болид должен иметь массу в 5 миллиардов тонн. Подобных астероидов, не видимых в
самые лучшие телескопы при самых благоприятных обстоятельствах, сколько угодно!
- Да ведь их еще даже не видели!... - послышались возражения.
- Зато видели сотни астероидов от
Все такие споры, конечно, невозможно передать. Часто повторяли одно и то
же, и мы передаем тут только наиболее характерное.
40. От Земли в эфир и обратно.
Устройство новых колоний
Ракеты были устроены и снаряжены по описанному уже образцу. Тысячи их
летели с Земли одна за другой - с гулом, громом, выбрасывая снопы света и вызывая
восторг толпы. Сначала были в них отправлены только ученые, техники, инженеры и
мастера: народ отменно здоровый, молодой и энергичный, - все строители.
По совету ученых, рой этих ракет расположился на расстоянии 5½
радиусов Земли от ее поверхности, или на расстоянии 33 тысяч километров. Время
оборота их кругом планеты как раз сравнялось с земными сутками. День был почти
вечный, сменяясь каждые 24 часа коротким солнечным затмением, никак не могущим
сойти за ночь. Земля была видна под углом в 16°, т.е. имела вид огромной Луны,
с диаметром в 32 раза больше, чем Луна. Последняя казалась то немного больше,
то меньше обыкновенного. Остальное было, как описано, только в уменьшенном
масштабе. Скорость ракеты в отношении Земли составляла
Попавшие в этот новый мир сначала недоумевали, потом приходили в
восторг, но скоро успокаивались, осваивались с положением и принимались за
работу, уже описанную выше... Они извлекли запасные части и соорудили из них
ряд оранжерей. Но решили их сделать в то же время и жилищем людей. Поэтому
давление газов в них достигало одной пятой атмосферы. Главная составная часть
ее состояла из кислорода, именно - 80%; остальные 20% приходились на углекислый
газ, водяной пар и т. д. Абсолютное количество кислорода было только чуть
меньше, чем на Земле на уровне моря. Действие же кислорода тут было несравненно
живительнее, так как был он почти в чистом виде и не обременен, как на Земле,
огромным, несуразным количеством азота. Давление было маловато, но полетевшие
заранее были испытаны в способности довольствоваться малым давлением. Такой
состав дыхательной среды был выгоден не только в отношении живительного
действия кислорода, но и в отношении малой массивности и большой прочности
оранжерей; оболочке их приходилось выносить только давление в одну пятую
атмосферы. Оранжереи не были устроены совершенно тождественно с описанной. Они
были приспособлены также и к жизни человека; были прочнее прежних, назначенных
для растений, с очень разреженной газовой средой.
Тысячи ракет выгружали на небесах свой материал, спускались опять на
Землю, нагружались там вновь и возвращались обратно. Часть их оставалась
постоянно вне Земли, так как они служили жилищем для строителей, хотя и были
всегда готовы для спуска на родную планету.
Спуск происходил по той же траектории, как и поднятие, и при совершенно
тех же обстоятельствах, ощущениях и явлениях; только все скорости были обратны,
так как взрывание во все время пути действовало в противоположном направлении,
отчего скорость ракеты непрерывно падала, доходя у самой поверхности Земли до
нуля. Нуля она достигала даже гораздо раньше соприкосновения - ради
безопасности; затем ракета стояла неподвижно, и сейчас же приводилась в
медленное равномерное движение, дававшее неопасный толчок при спуске.
Теоретически это легко, а на практике трудно соединить полную остановку с
первым прикосновением к почве, да еще в желаемой точке. Поэтому при спуске
взрывчатого материала тратилось немного более, чем при поднятии, при той же
массе ракеты. Обыкновенно спускались в горное, довольно обширное озеро, лежащее
поблизости мест подъема. Оттуда уже немудрено было причалить ракету к берегу и
доставить на место.
Контингент рабочих оставался почти неизменным, так как начинались почти
первые опыты устройства колоний, да и работа была очень легкая и чистая.
Сплавление частей, или сваривание шло быстро, безопасно и аккуратно и
производилось теплотою солнечных лучей, сосредоточенных в фокусе
параболического зеркала.
Первая оранжерея была готова через 20 дней. Это была длинная труба по
образцу описанной оранжереи. Длина ее достигала
Никогда не ржавеющие поперечные и продольные блестящие сетки были сплошь
закрыты густой массой зелени, цветов и зреющих плодов. Аромат наполнял
индивидуальные и общие камеры. Что может быть прекраснее этих комнат, стены
которых состояли из зелени, украшенной цветами и плодами! Сквозь них едва
пробивались тонкие стрелы золотых лучей Солнца...
Кроме детских, ни одна камера не была проходной: камера имела одну
дверь, которая запиралась по желанию. Двери, например, из комнат девушек
выходили в залу общего собрания для девушек, оттуда - в залу общего собрания
девушек и юношей и оттуда, наконец, - в залу общего собрания всех обитателей
оранжереи. Приспособления для работ помещались главным образом в общих
собраниях, но иногда по желанию перемещались в камеры.
Картина залы общего собрания такая. Если стать на зеленой перегородке,
считая ее полом, то Солнце кажется над головой и нет тени. Его действие было бы
невыносимым, если бы не слой растений, заслоняющий жгучесть его лучей. В этом
положении мы видим грандиозную залу со сводчатым стеклянным потолком и плоским
зеленым полом. Но мы не утопаем в нем, так как тяжести нет, но и проникнуть
через него не можем; этому мешает крепкая серебристая сетка. Ширина залы
Надо еще упомянуть о весьма важном органе оранжереи: регуляторе сырости
или влажности. Растения под влиянием жгучих лучей Солнца непрерывно испаряют
массу воды и быстро иссушают почву. Так что, кажется, должна в оранжерее
получиться страшная сырость. Но этого нет. Степень влажности зависит от желания
людей. Снаружи, в тени, вдоль оранжереи идет особая черная металлическая труба
- холодильник, в нее непрерывно нагнетается воздух, где он и выделяет из себя
ожиженные пары воды в зависимости от температуры трубы. Температуру же эту, как
мы объясняли, можно изменять, по крайней мере, - понижать, чуть не до 200°
холода. Конечно, в такой низкой температуре нет никакой надобности; довольно
очень незначительной степени холода. И то после нагревания в оранжерее
получается очень сухой воздух. Полученная от сгущения пара вода струею воздуха
или от вращения оранжереи скопляется на ее концах, в уборных и ваннах, где
окончательно очищается и служит для омовений. Затем она поступает в почвенную
трубу для удобрения и увлажнения почвы.
За неимением тяжести воздух в оранжерее не циркулирует, хотя температура
неодинаково затененных частей оранжереи далеко не равномерна. Центробежная сила
производит токи, но чересчур слабые по ее незначительной величине. Поэтому и
ради очищения дыхательной среды от пыли, листьев, плодов и случайных предметов
воздух особыми вентиляторами приводится в движение и превосходно очищается. Но
можно ограничиться и токами, ведущими в холодильник.
Строители соединяли несколько оранжерей в виде звезды и других фигур,
придавая им легкое вращение, чтобы прозрачная половина строений всегда была
обращена к нормальным солнечным лучам.
Однако оставим наших зодчих созидать эти заатмосферные жилища и населять
их людьми, а сами возвратимся к исследователям небес, кружащим сейчас со
скоростью одного километра в секунду по орбите Луны. Переселенцев же навестим,
когда их наберется достаточно в настроенных для них домах.
41. Путешествие с лунной орбиты к
Луне
Мы оставили наших ученых на орбите Луны, в расстоянии 360 тысяч
километров от Земли. Вы помните, что они решили полет на Луну. Но на новом
собрании план полета был радикально изменен. Чтобы сэкономить взрывчатое
вещество и не подвергать риску оранжерею, которая была главным источником их
питания, положили отправиться на Луну только вдвоем, в особой ракете, для того
приспособленной. Зачем громадный объем, прочность и масса, если полетят только
двое и если сила взрывания может быть в тысячи раз меньше? Потом, маленькая
ракета должна быть приспособленной к движению на лунной почве и к полету через
ущелья, горы, цирки и вулканы. Первое достигается прибавлением в ракете колес,
вращающихся запасенной энергией, так как будучи на Луне на солнечную энергию
нельзя вполне рассчитывать; второе - особым расположением придаточных взрывных
труб, уничтожающих слабую на Луне тяжесть ракеты. Крылья бы не помогли, так как
газовая оболочка нашего спутника едва ли существует.
Покамест вдали от ученых устраивали колонии, они спроектировали и
осуществили новый экипаж для Луны. Страстно пожелал лететь на Луну один инженер
по имени Норденшельд. С ним хотел отправиться Иванов. На этом и порешило
общество.
Было трогательное прощание и проводы. А главное - все запасы, машины и
их действие были строго проверены. Целой толпой, в скафандрах, провожали малую
ракету, пока ее скорость не стала взрыванием увеличиваться, тогда пришлось
отстать; ракета скоро исчезла из виду, и коренные жители должны были вернуться
домой.
Взрывание было направлено в сторону движения малой ракеты, так что
вскоре скорость удвоилась и дошла до двух километров в секунду. Относительная
тяжесть была очень незначительна, поэтому не было надобности погружаться в
жидкость. Все-таки из экономии времени ее сделали под конец взрывания равной
земной. Как приятно было невольное напряжение мускулов при стоянии, при
поднятии рук! Лица бледнели с непривычки, руки и ноги наливались кровью. Оба до
такой степени отвыкли от тяжести, до того избаловались, что перемена очень
скоро стала вызывать гримасы недовольства и нетерпения. Когда через 100 секунд
явление прекратилось, то они вздохнули с облегчением и не выразили желания
снова возвратиться в среду тяжести. Напротив, они распластались в небольшом
пространстве ракеты, как люди, погрузившиеся в пуховики после тяжких трудов...
Видимый диаметр Луны заметно увеличивался. Относительная скорость была один
километр, но она увеличивалась непрерывно действием Луны. Однако ее притяжение
не могло дать прибавку скорости более двух километров в секунду. Первоначальное
расстояние до Луны, считая по ее орбите, составляло около
- Не пора ли замедлять скорость? - спросил тревожно швед, не отрывая
глаз от спутника Земли.
- Нет, - ответил Иванов, - подождем, пока относительная скорость ракеты
под влиянием лунного притяжения не дойдет до двух километров в секунду.
Времени еще оставалось много. Они часто закусывали и наперерыв угощали
друг друга, нервно посматривая по сторонам. Ослепляло по обыкновению Солнце,
светила громадная Земля, показывая на себе хорошо приглядевшиеся узоры
материков, морей, озер... Виднелось всюду черное небо с точкообразными, как бы
мертвыми звездами и немногими планетами. Но все более и более приковывала взоры
Луна. Ее кажущийся размер уже сравнялся с размерами Земли... Затем он стал
превосходить Землю, последняя стушевывалась...
Через сутки Луна как-то стала особенно расти, увеличиваясь не по часам
даже, а по минутам...
- Страшно! - воскликнул невольно швед, с ужасом смотря на непомерно
распухшую Луну. С поразительной отчетливостью стали вырисовываться ее моря,
цирки, кратеры, ущелья, ослепительный блеск каких-то линий и точек. Карта Луны
была перед ними в преображенном, волшебном, живом виде... Показываются области,
долины и горы, никогда не виданные с Земли ни в один телескоп...
Путешественники смотрели на Луну "сбоку" и потому открылась половина
задней ее части.
- Не пора ли тормозить ракету взрыванием? - спросил опять, не сдерживая
волнения, швед.
- Да, пожалуй что, начнем через несколько минут... Луна была на
расстоянии двух тысяч километров и была видна под углом в 50°, т. е. занимала
седьмую часть окружности неба и стала настоящим страшилищем уже для обоих. Ее
диаметр был в 100 раз больше обыкновенного.
Начали замедляющее взрывание. Оба вновь почувствовали тяжесть, но
гораздо меньшую земной. Сели на пол. Под ногами виднелась громадная Луна в виде
опрокинутого узорного зонтика, составляющего часть небесной сферы...
- Через полчаса мы прибудем на Луну, - сказал Иванов. Светлый зонтик под
ногами разрастался и занимал чуть не половину неба. Сердца обоих бились
тревожно. Горы, долины, скалы, кратеры были видны так ясно и близко, как земной
ландшафт... Казалось, несколько верст отделяют Луну от путешественников. Да оно
так и было... контрвзрывание сильно возросло... ракета шла все тише...
- Ракета стоит, - сказал русский, рассматривая в угломерный прибор Луну.
Направление взрывания опять изменили; ракета двинулась вперед ускоренно;
относительная тяжесть изменила свое направление, так что Луна моментально
оказалась над головой... До простиравшихся над ними долин и гор осталось всего
два-три километра... Странно было явление относительной тяжести. Она была
противоположна лунной. Так что Луна казалась где-то в высоте, как потолок.
Иллюзия была поразительна, и Норденшельд все бормотал:
- Как же по этому потолку мы будем ходить... За что там прицепимся?!
- Успокойтесь! все хорошо, - отвечал Иванов.
Ракета приобрела
42. На горах и в долинах Луны
Ракета стояла. Путешественники как бы находились в оцепенении. Была
мертвая тишина. Казалось, что они только пробудились от сна или очнулись от
обморока. Наконец, русский встал, потянулся и сказал:
- Мы на Луне; тяжесть тут в шесть раз меньше, чем на Земле. Не правда
ли, как это чувствуется, - продолжал русский, помахивая руками и двигая всеми
членами.
Их не удивляла уже тяжесть, так как при взрывании они часто ее
испытывали. Но была разница между истинной тяжестью, от тяготения масс, и
тяжестью относительной. При ускоренном движении ракеты или равномерном его
замедлении образовывалась относительная тяжесть всякой величины в зависимости
от силы взрывания. Но так как последнее не могло быть вполне постоянно по силе
и направлению, то эта относительная тяжесть сопровождалась некоторой тряской,
как при езде по очень хорошей дороге. Когда же относительная тяжесть получалась
вращением, то не чувствовалось ни малейшей тряски и колебания. Тогда при
обыкновенном сравнительно небыстром движении предметов и людей на вращающемся
теле эта относительная тяжесть ничем не отличалась от тяготения, если не
считать легкого головокружения, которому подвержены некоторые люди при качании
или вращении; большинство же их ничего не испытывает, особенно при большом
радиусе вращения. При быстром же самостоятельном движении людей искусственная
тяжесть, полученная от центробежной силы, сказывается очень интересными
явлениями, которые мы, если будет случай, потом опишем. Теперь же они
испытывали в полной мере то, что привыкли испытывать на Земле. И это им было
так отрадно, как если бы вдруг пронесся запах чего-то, напоминающего былые
давние ощущения детства или юности...
- Что-то холодно, - сказал швед.
- Да, пробирает!
В окна глядела ночь. Почвы почти не было видно. Небесный свод
простирался кругом. Свод - черный, с бесчисленным множеством немигающих звезд.
Земли, т. е. месяца, не было видно. Чувствовалась беспомощность, грусть и даже
страх. На горизонте неясно обрисовывались темные зубчатые массы. Выше их -
неисчислимая серебряная россыпь звезд.
- А ведь мы находимся на неведомой людям половине Луны, где никогда не
светил месяц, т. е. наша Земля, - пояснил Иванов.
- Да! - подтвердил швед. - Но здесь светит, конечно, Солнце, и мы его
дождемся...
- Разумеется! И тогда увидим местность, никем еще не виденную с Земли.
- Но скоро ли восход? Мы замерзнем, если эта ночь продолжится несколько
часов, - заметил швед.
- Солнце должно скоро появиться, - ответил русский. - Вон, видите, в той
стороне что-то на горизонте как будто светлеет! Это утренняя заря...
- Как заря! - удивился швед. - На Луне нет атмосферы, значит не может
быть и зари...
- Может быть, редкая атмосфера и есть, но не она производит этот свет на
востоке. Горы, освещенные солнцем, отражают свой свет на не освещенные еще
вершины. Эти - распределяют свет дальше и т. д. Так и получается особая лунная
заря, очень слабая, не похожая на земную...
- Смотрите, как усилился свет зари, пока мы говорили, - заметил швед,
невольно поглядев в окно... - А все-таки страшно холодно... не пустить ли в
действие электрическую печь?
- Ну что же, поверните кнопку, - сказал русский.
- Это еще ничего! - продолжал он. - Холод проникает к нам очень медленно
благодаря окружающей пустоте и блестящей двойной поверхности ракеты. Она
великолепно отражает лучи тепла и не выпускает их из ракеты: ни в это звездное
пространство, ни на лунную почву.
- Погодите! Что это там блестит на востоке? - воскликнул швед.
- Осветилась вершина горы непосредственным солнечным светом, - спокойно
ответил русский.
- Значит, сейчас появится и Солнце...
- Ну нет! Вы забыли, что сутки на Луне в 30 раз дольше, чем на Земле. Во
столько же раз медленнее и восход.
- Да, да! Я совершенно это упустил из виду: если мы на экваторе Луны, то
восход будет продолжаться ровно 60 минут.
- Совершенно верно, - подтвердил Иванов, - так как на земном экваторе
восход продолжается две минуты...
Стало теплее от пущенной в ход печи; настроение стало благодушнее... Вон
засветилась другая вершина, вот две зараз... Можно было кругом уже кое-что
различать... Огней при спуске на Луну не зажигали, хотя и пробовали зажечь...
но окружающий мрак стал еще ужаснее, и их поэтому потушили: все-таки из темноты
были видны родные узоры созвездий: та же Медведица, тот же Орион с своим ярким
Сириусом, тот же Млечный Путь тянулся от одного края неба к другому. Это
ободряло и давало возможность хоть что-нибудь видеть. К черному же своду они
давно привыкли...
Час прошел незаметно в рассматривании восхода и наблюдении вспыхивающих
вершин... Каких-нибудь два часа провели без Солнца, а как это было мучительно!
Первые лучи его были встречены восторженно... Они были ослепительны... Все
большая и большая часть солнечного круга выдвигалась... Но он не имел красного
сконфуженного вида, не мог быть назван "красным Солнышком"... Нет!
Это было яркое синеватое Солнце, вдвое сильнейшее, чем земное
экваториальное, стоящее над головой. Осветились все громады гор, долины, скалы,
камни. Стало виднее. Ракета стояла боком к лучам Солнца, но нагревалась слабо
благодаря своей блестящей поверхности.
- Сейчас будет тепло и без печи, - заметил русский. - Поверните,
пожалуйста, вон ту рукоятку, чтобы часть ракеты, обращенная к Солнцу, закрылась
черной поверхностью.
- Готово! - сказал швед.
Не прошло и нескольких минут, как стало невыносимо жарко.
- Однако, - сказал швед, - разве я не потушил электрическую печь? Нет,
печь потушена...
- Я совершенно запарился, - сказал Иванов и повернул рукоять в обратную
сторону, так что поверхность, обращенная к Солнцу, стала полосатой: одни полосы
черные, как сажа, другие - светлые, как серебро. Стало холоднее. Рукоятку
передвигали взад и вперед, пока не получилась желаемая температура, именно
около 30° Цельсия.
- Теперь в самый раз, - с удовольствием произнес швед, - Но что же мы
далее будем делать?..
- Мы можем выйти, - ответил Иванов, - расправить члены движением,
которое тут необычно, осмотреть окрестности, а потом объехать Луну в ракете,
которая может заменить экипаж, катясь на своих колесах. Через рвы, кратеры и
горы можем перелетать, употребляя взрывание и уравновешивая им ничтожную лунную
тяжесть...
- Отлично, - согласился швед. - А как же воздух?.. Здесь как будто
незаметно атмосферы... Затем холод... ведь перед этим была длинная ночь...
Почва должна страшно остыть...
- Да, почва имеет теперь около 250° холода, так как Солнце еще не успело
ее прогреть, - заметил русский. - Но все это ничего: было хуже, когда под
ногами ничего не было и ничего не защищало от лучеиспускания... Почва, как она
ни холодна, все-таки дает теплоты больше, чем открытое звездное пространство,
которое эту теплоту страшно сосет из всякого тела...
- Как же касаться такой холодной почвы, т. е. ходить по ней?
- Наденем скафандры, запасемся кислородом, потом - особые калоши,
подошвы которых почти не пропускают теплоты... Жаркое Солнце будет нас так же
успешно согревать, как и ракету. Вот полосатая одежда, которая поглощает
солнечной теплоты сколько нужно... даже немного более.
- А если подождать, пока лучи светила не прогреют почву... - возразил
швед.
- Много упустим времени: чересчур холодна почва и не скоро согреется...
Решили вылезти из ракеты. Надели скафандры, подвязали сандалии. Сначала
вышел в узкий футляр, или шкаф, швед, затворил за собой внутреннюю дверь, вышел
в наружную и герметически ее захлопнул. То же сделал и русский. Оба оказались
на почве Луны; возле них на своих колесах покоилась ракета. Так как она не
предназначалась к рассечению воздуха, то имела вид эллипсоида, длина которого
была только в три раза больше высоты. Она напоминала старомодную, очень
оригинальную карету.
Все кругом блистало и сверкало под лучами Солнца. Вдали высились громады
гор. Они стояли на довольно ровной и гладкой равнине, носящей у людей название
"моря". Солнце их согревало; они не чувствовали холода почвы. В задумчивости
стояли они несколько минут, оглядываясь по сторонам. Поворачиваться приходилось
поневоле, так как в противном случае одному боку становилось жарко, а другому,
затененному, - холодно.
Созерцание оригинальных невиданных красот, легкость тела, яркое, теплое
Солнце привело их понемногу в восторженное со стояние. Русский потер руки,
приложил их к груди и задрожал от радости. Швед подпрыгнул в восхищении и
поднялся на высоту
- Меня всегда удивляло как здесь, так и в открытом небесном
пространстве, - сказал швед, - что мы видим как бы "свод". Воздуха
нет! - откуда же свод, хотя бы и черный? Фламмарион отрицает свод на Луне...
- Нет! Мне понятна эта иллюзия, - возразил Иванов. - Глаз все громадные
расстояния считает одинаковыми. Поэтому звезды, Солнце и Луна представляются
нам на одном расстоянии, т. е. как бы прикрепленными к шаровой поверхности,
центр которой составляем мы. Отсюда иллюзия полушарового свода. На Земле он
кажется голубым и приплюснутым сверху, потому что на горизонте более толстый
слой атмосферы затемняет звезды и земные предметы. Мы же вообще привыкли
предметы считать тем дальше, чем они темнее от затемнения их воздухом.
Оттого-то свод на Земле и кажется приплюснутым, чего нет ни в эфире, ни
здесь... Тут воздуха нет, нет и затемнения звезд и гор. Вот почему они еще
кажутся близкими и игрушечно-малыми. Нечто подобное, хотя и в меньшей степени,
наблюдается на очень высоких земных горах: там тоже все кажется ближе и меньше,
чем внизу.
Когда путешественники смотрели в сторону Солнца, то звезд замечалось
меньше вследствие сужения зрачка под влиянием косвенного солнечного света. Так
же, когда перед ними сверкали освещенные склоны гор. Напротив, из низких мест,
из которых было мало видно освещенных поверхностей, из теневых мест, в
особенности из ям и ущелий, видно было так же много звезд, как ночью.
Солнце поднималось очень медленно, проходя каждый час только свой
диаметр. Чтобы достигнуть зенита, оно должно употребить 180 часов. Тени были
еще громадны. Отходить далеко от ракеты было небезопасно. В глубоких кратерах
должна быть тень, и без лучей Солнца было бы очень холодно. Затрачивать же
тепловую энергию нашим друзьям не хотелось.
Попробовали пока спуститься в одно из ущелий. Края были заметны, в
глубине же виднелась бесконечная черная бездна. Нашли сбоку пологий ход. Начали
спускаться. Когда же мрак стал поглощать их и над головой засветились
бесчисленные точки звезд, зажгли яркую электрическую лампу. Рефлектор осветил
стены. Они были кое-где испещрены какими-то иероглифами. Стены были теплы;
термометр уже на глубине 5-
- А ведь это металл! Смотри, как блестит!
- Недостаток кислорода не мог окислить лунную кору на большую глубину, -
отозвался русский. - Она дала граниты с поверхности, внутренняя же масса Луны
содержит легкие металлы или сплавы. Трещина эта, в которой мы сейчас находимся,
очевидно, образовалась после исчезновения или, вернее, поглощения атмосферы
лунной массой.
Откололи на разных глубинах образчики пород и металлов и поднялись на
поверхность с глубины
Надо было отдохнуть, подкрепиться пищей, и наши друзья с своим
драгоценным грузом заключились в ракету. Отдохнув, поев и еще отдохнув,
облеклись в скафандры и прежним порядком вышли наружу.
Когда есть земная тяжесть, то движения хотя и утомительны, но более
свободны, чем в эфирном неограниченном пространстве. Это движение можно каждую
секунду изменять. Здесь же есть не только свобода, но и отсутствие утомления
благодаря малой тяжести. Только скафандры стесняют немного. Зато какой новый
мир! Сколько разнообразия и неожиданных открытий!.. Понятно, что наши
путешественники не только чувствовали себя хорошо оттого, что погрузились в
нечто родное, подобное Земле, но и оттого, что к этому примешивались
удовлетворение первых исследователей Луны, любознательность ученых и простое
любопытство.
Солнце поднялось еще выше - градусов на 20; тени стали короче, почва
теплее. Склоны, перпендикулярные к лучам Солнца, совсем стали теплы. Побежали к
ближайшему холму. Поднялись на вершину и должны были остановиться перед
пропастью. Они были перед остывшим кратером. Там еще сгущался мрак, и дно
трудно было разглядеть, но в центре темного круга блистала какая-то точка,
должно быть вершина горы, освещенная солнцем Спускаться в самый кратер не
решились. Побежали кругом. Некоторые места спускались полого наружу или внутрь,
другие - обрывисто. Тут были обвалы, и внизу виднелись нагромождения скал их
обломков, камней, щебня. Вообще же крутизна ко внутренности кратера
преобладала. Красивые столбы базальта попадались довольно часто...
Возвратились, собрав коллекцию порфиров, базальтов, трахитов, лав, сиенитов,
роговых обманок, полевых шпатов.
- Что это, мне представляется, будто что-то мелькает у трещин и
скрывается, - сказал русский.
- И я тоже заметил... - подтвердил швед.
Стали смотреть внимательнее на трещины и дыры. Все чаще и чаще
появлялось это мелькание: вдали пробегали какие-то тени и поспешно прятались.
То тот, то другой быстро бегал по направлению этих видений, но они бесследно
исчезали при их приближении. Наконец, швед схватился за бинокль и приложил его
к плоским стеклам шлема.
- Да это что-то живое! - воскликнул он. - Вон бежит по полю... вон
спряталось в норку...
- Дайте-ка и я погляжу, - обратился к нему Иванов, выхватывая с
нетерпением из его рук бинокль. - Смотрите, смотрите... Они зеленые... На спине
какие-то веточки... Ну, право, похожи на движущиеся кустики... Надо словить эти
существа...
Но пока им не удалось это сделать; проворные животные быстро скрывались
при их приближении. По мере согревания почвы их становилось все больше и
больше. Одни неподвижно грелись на солнце, другие перебегали площадки между
норами. Они были разных форм и очень разных размеров и цветов; больше всего
зеленых, затем - красных, желтых, оранжевых и черных. Были и разноцветные.
Какие-то точки стеклянным блеском сверкали на поверхности их тел. Самые
маленькие копались в пыли и как будто глотали ее; те, что побольше - гонялись
за маленькими, возились с ними, утаскивали в свои норки и, может быть,
пожирали...
- Температура на Луне, - сказал Иванов, - теоретически должна изменяться
от 250° холода до 150° тепла. Понятно, что растения при таких кошмарных
условиях не могут существовать на почве Луны. Я уже не говорю про отсутствие
достаточной влаги и достаточно плотной атмосферы.
- Конечно, так, - согласился швед, - но вы подразумеваете обычные
неподвижные растения, каковые на Земле. Если бы растения приобрели некоторый
разум или хоть инстинкт и способность двигаться, то они могли бы жить и на
Луне. Отрицать такую способность у растений мы не можем на основании всем
известных фактов, например о насекомоядных растениях Земли. Когда очень
холодно, никто не мешал бы им тогда прятаться в глубокие ущелья, где
температура средняя, т. е. на экваторе около 22° тепла по Цельсию, а в высших
широтах - меньше. Когда очень жарко, т. е. в конце длинного дня, опять
спасителями их могли бы быть глубокие лунные трещины.
- Я ни разу не видел тут обычных растений - с корнями. Неподвижность,
разумеется, убила бы их при страшном контрасте температур, - заметил Иванов. -
Если бы такие растения прятались в глубоких ущельях, то опять-таки погибли бы
от недостатка солнечного света.
- Я тоже пока не заметил растений, подобных земным.
- Это же движущиеся растения, мне кажется, - сказал швед, - подобны
морским существам с зеленью хлорофилла. Иные из них, самые малые и
микроскопические, живут исключительно солнцем, как растения, другие - покрупнее
- и солнцем и поеданием более мелких созданий. Здесь совершается то же самое,
что и в земных океанах, лишь нет воды и растворенных в ней веществ....
- Но здесь есть пыль, содержащая кислород, углерод, водород и многие
другие элементы, необходимые для живого мира, и поедаемая ими... Солнце
превращает их в воду и разные сложные тела, из которых состоит живой мир.
- Мало же проницаемый для газов покров их тела предохраняет их от
высушивания, - заметил русский. - Энергия дается им солнечными лучами или
поглощением других животных, и чаще и тем и другим, благодаря ей они движутся и
немного мыслят...
- Их хлорофилл действием солнечных лучей разлагает углекислые и другие несложные
соединения на углерод, кислород и т. п., которые, соединяясь, дают все сложные
ткани тела, - добавил швед. - Ткани же тела, разлагаясь при работе мускульной и
умственной, дают простые соединения, подлежащие отбросу у наших животных; у
этих же существ они не отбрасываются, а снова перерабатываются в земных
придатках тела силою солнечных лучей в ткани и т.д. Выходит, что животное по
сформировании может не питаться, т. е. не брать извне никаких веществ - ни
органических, ни минеральных.
- Рассуждать на эту тему нет времени, делать опыты тем более. Надо ехать
кругом Луны, подняться с нее и соединиться с нашими друзьями до истощения
запасов. Там же оранжерея представляет неистощимый запас. Не есть же нам
здешних существ; можно отравиться, да и ловить мы их не умеем...
- Я думаю, - сказал русский, - что надо ехать не внутри ракеты, а на ее
верхней площадке, имеющей для этой цели перильца, сиденья и поднимающийся
легкий навес.
- Ехать интереснее к востоку, навстречу Солнцу, по неведомой половине
Луны: во-первых, будем встречать все более и более нагретую почву и,
соответственно этому, 6олее пробудившуюся жизнь; во-вторых, скорее пройдет
долгий лунный день, наступит закат, когда можно наблюдать еще особые интересные
явления.
— Да, да! — сказал русский.— Отдохнем, да и в путь-дорогу... Понаберем
еще минералов: пополним коллекцию...
Через несколько часов они уже, преспокойно развалившись в креслах
верхней площадки ракеты, мчались к восходу почти по экватору планеты со
скоростью от 10 до
От быстрого их движения к востоку Солнце как будто оживилось и быстро
поднималось. При часовой скорости в
- Поглядите-ка, - заметил швед, - Солнце стало опускаться к востоку!
- Это потому, что мы сейчас повернули в обратную сторону и мчимся, ради
обхода той горы, к западу.
- Значит, тут можно управлять движением Солнца; заставить его
опускаться, подыматься, двигаться быстрее и медленнее, стоять на одном месте,
всходить на западе и закатываться на востоке, - сказал швед, посматривая на
роскошные ландшафты.
- Совершенно правильно! - отвечал русский. - Причина простая: Луна мала,
а скорость движения ее экваториальных точек еще меньше. Они проходят менее
Каждые три, четыре часа приходилось останавливаться, чтобы поесть,
отдохнуть и проверить скафандры. Для этого входили и ракету. Отдохнувши, весело
выскакивали, бегали по окрестностям и собирали образцы горных пород.
Драгоценных металлов пока не находили. Останавливались чаще ради чего-нибудь
привлекавшего взоры. Иногда по краям громадной десятикилометровой крутой горы
позади себя видели нестерпимо блестевшие и сверкавшие обвалы. Громадные камни,
скалы и целые горы сваливались с многокилометровой высоты и, не встречая
сопротивления воздуха, падали поэтому с ужасною скоростью и дробились на мелкие
части. Если это грандиозное падение было недавно и груда не успела засориться
наносною пылью, то обвал был свеженький, точно вымытый, блистающий всеми
цветами радуги. Лучи Солнца, преломляясь в прозрачных кристаллах, давали
интересное зрелище. Причина обвалов очень понятна, хотя и нет на Луне плотной
атмосферы и обильных вод, которые своим движением и замерзанием немало
способствуют разрушению горных пород на Земле. Здесь главная причина разрушений
- огромная разность температуры дня и ночи, достигающая 400° Цельсия. Это и
производит все более и более глубокие трещины в гладкой сначала горе. Тогда,
при достаточной крутизне, происходит первый обвал; за ним по той же причине -
другой и т. д. Когда по краям гор образуются довольно толстые нагромождения, то
они уже препятствуют дальнейшему растрескиванию каменной почвы, да и крутизна
гор настолько уменьшается, что растрескивающиеся вершины остаются на месте.
Многие горы на Луне уже достигли этого состояния и мало теперь разрушаются и
понижаются; однако осталось еще множество цирков, на которых это разваливание
продолжается. Наши приятели уже не раз чувствовали как бы землетрясение от
грандиозных обвалов, а иногда и видели их; но звук глухо доходил до них и
только через почву, так как он плохо распространялся в атмосфере ввиду ее малой
плотности...
Блистало синеватое Солнце, скрытое от них ракетным навесом, но не мешало
им видеть черный полусферический свод, усеянный знакомыми созвездиями. Только
свет, отраженный от гор, уменьшал число видимых, не мигающих здесь звезд.
Кругом была мертвая тишина, если не считать шума ракетных моторов, который
передавался через стенки и сиденья их телам. Нигде не было видно ни облачка, ни
деревца, ни травки; только кругом что-то зеленое быстро мелькало и скрывалось,
пугаемое движением и шумом ракеты. Это были лунные животно-растения... Ужасно
печалило взор отсутствие лесов, зеленых лугов, озер, рек, снегов и воздушной
лазури.
- Смотрите-ка, - сказал русский, - что это нам навстречу движется? Как
будто какая-то зеленая туча!.. Вон там, где виднеется самая высокая скала...
- Вижу, вижу! Это, вероятно, стадо здешних животных... Швед поднес к
глазам бинокль и действительно увидел множество прыгающих и напоминающих
кенгуру животных, быстро бегущих к западу... Поглядел в бинокль и Иванов, но
животные, испугавшись ракеты, стремительно кинулись в сторону и исчезли за
соседней горой... После наши путешественники много раз видели то же и решили,
что не все лунные существа скрываются от холода в ущельях и трещинах, но
многие, наиболее крупные и сильные, пользуются вечным днем и теплотой Солнца и
почвы, гоняясь за дневным светилом и проводя всю жизнь в движении. По дороге
они пожирают попадающихся им более слабых животных. Их движение к западу, чтобы
никогда не упускать Солнце, должно быть близко к
При остановках, шагая по обвалам у крутых и даже отвесных гранитных масс,
они выбирали то, что более им нравилось: находили прозрачные кварцы в виде
огромных кристаллов горного хрусталя; во множестве валялся красноватый ортоклаз
и темная роговая обманка; изредка попадались цирконы, гранаты и турмалины.
Кругом стояли столбами еще не разрушенные зеленые грюнштейны, красноватые
порфиры и великолепные базальты разных цветов, у подножия их рылись наши
приятели и то и дело приходили в восторг от красивых экземпляров камней. Они
набивали корзины красными рубинами, оранжевыми прозрачными гиацинтами, темными
меланитами, кроваво-красными пиронами, фиолетовыми альмандинами, сапфирами,
изумрудами и аметистами. Попадались и алмазы разных цветов, довольно мелкие.
Горный хрусталь был часто молочного, розового и других цветов. Много было и гидратов
(водных соединений) кварца: халцедоны, полупрозрачные яшмы и опалы, но больше
попадалось кремней. Из халцедонов блистали красотой: красный сердолик, зеленый,
с красными пятнами, гелиотроп и агат.
Однажды увидели вдали белую, как снег, массу. Когда к ней приблизились,
то между обломками гнейсов и слюдяных сланцев увидели целое поле алмазов, между
которыми попадались величиною в кулак.
- Вот богатство, которого нет у всех людей вместе! - воскликнул русский,
но друг его, конечно, этого не слышал, так как шлемами они не касались.
Жадно путешественники накинулись на это сокровище, причем пришлось
выбросить из корзин много чудесных камней, чтобы дать место наиболее интересным
экземплярам алмазов.
Страшно нагруженные, они весело добежали до ракеты и замкнулись в ней...
Много было алмазов; собрали даже немного золотого песка; но пищевых
запасов уже оставалось мало. Приходилось улетать с Луны, не исследовав, как то
хотелось, ее мир. Отдыхая, поедая бананы, орехи, ананасы, утоляя жажду арбузами
и виноградным соком, они весело перебирали свои сокровища, пересыпали в руках
аквамарины, изумруды, алмазы и посматривали в окна.
- Все эти драгоценности, кроме разве золота, которого тут так мало, -
сказал русский, - теперь только минералогические коллекции. В самом деле, при
доступности Луны и ее камней алмазы будут обесценены и на Земле...
- Смотрите-ка, вон налево сверкнул яркий огонь! - воскликнул швед.
Русский оглянулся и увидел сноп огня на одном из лунных холмов. Через
несколько секунд послышался резкий грохот, дошедший, очевидно, через гранитную
почву до ракеты и приведший в колебание стенки их экипажа и воздух внутри него.
- Да это болид, - заметил швед. - Он непосредственно, не теряя своей
громадной скорости от сопротивления атмосферы, ударился о гранитную поверхность
гор и оттого засветился, как маленькое солнце.
- Наверное, глыба железа, расплавившись, испарившись и разбившись на
части, дала этот блестящий фейерверк, - сказал Иванов.
Когда они вышли из ракеты и отыскали болид, то предположения их оправдались:
они нашли на месте падения много накаленных кусков железа, вплавленных в
каменные массы. Маленькие осколки успели остыть, и путешественники подняли
несколько кусочков на память. Куски эти ничем не отличались от известных земных
аэролитов.
43. Прощай, Луна! Удаление с Луны
Температура все повышалась, и борьба с ней порядком докучала. Это тоже
побуждало оставить Луну.
Выбрали ровное место, часть горы, поднимающейся под уклоном в 10-20
градусов. На ней поставили ракету, заперлись и ней и привели в действие
взрывные аппараты.
- Прощай, Луна! - воскликнул швед, посматривая в окно. Сначала они
катились по горе, потом оставили ее и помчались в эфирном пространстве кругом
Луны. Они поднимались все выше и выше, приобретали скорость все больше и
больше, пока не достигли секундной скорости в
Итак, покружившись несколько часов кругом Луны, снова возобновили
взрывание, достигли скорости около 2½ километров в час, прекратили
взрывание и помчались от Луны на ее земную орбиту. Луна становилась все меньше:
занимала 100 градусов, 40, 20, 10, 5 и даже сравнялась с Солнцем. Еще задолго
до этого скорость ракеты была чересчур мала, а время дорого: поэтому ускорили
движение взрыванием. По расчету должна показаться большая ракета с оранжереей.
Оба путешественника с волнением искали ее в зрительные трубы и не находили...
Даже пришли в отчаяние. Выручил зеркальный многогранник ракеты, отражающий
солнечный свет на тысячи километров. Блеск его они и заметили с восторгом. Он
сверкнул раз и исчез, потом опять появился и т. д. Более не было сомнений - в
каких-нибудь двух тысячах километрах от них блаженствуют их приятели. Направили
путь по направлению сверкающей и пропадающей звезды и через три часа увидели
большую ракету и еще бóльшую оранжерею.
44. Опять в большой ракете.
Телеграмма Земле о Луне
Свидание было радостное. Послышались перекрестные вопросы, но
возвратившиеся путешественники заявили категорически, что нуждаются в отдыхе и
подкреплении после всех пережитых волнений. Через несколько часов Иванов и
Норденшельд давали подробный отчет о своих приключениях, причем показывали
собранную коллекцию минералов и драгоценных камней; в особенный восторг пришли
слушатели, когда увидели огромные алмазы чудной игры.
Для Земли составили телеграмму о приключениях на Луне следующего
содержания: «Мы вполне благополучны и счастливы. Находимся на лунной орбите в
диаметрально противоположной точке по отношению к спутнику Земли. Двое из нас
успели побывать на Луне, сделать круголунное путешествие и собрать образчики
лунных горных пород. Вследствие нехватки жизненных припасов пришлось оставить
Луну, не изучив, как то хотелось, этот интересный мир. Однако получились о нем
такие сведения. Никогда не видимое с Земли полушарие Луны ничем существенно не
отличается от видимого и изученного вашими астрономами. Следы атмосферы и воды
там едва заметны. Свод полусферический, не приплюснутый, сверху черный, с
бесчисленным множеством немигающих звезд. День и ночь в 30 раз длиннее, чем на
Земле, отчего ночью холод доходит до 250°, а днем жара - до 100-150°. Обыкновенных
растений - с корнями, неподвижных -- не найдено. Но живой мир есть и довольно
разнообразен. Он представляет соединение растительного царства с животным:
можно принимать его или за движущиеся растения, или за животных с хлорофиллом в
коже, способных питаться неорганической пищей, как большинство земных
растений... Луна покрыта бесчисленными трещинами всяких размеров, до ширины
ущелий. Температура в глубине их постоянная и в экваториальных областях доходит
до +25° Цельсия. В них скрываются и спасаются лунные животно-растения от жара и
холода. Все движения их быстры и ловки, так как они часто должны спасаться от
преследования и пожирания более крупными и сильными экземплярами. Эти последние
не все живут в норах; некоторые бегут за Солнцем и, таким образом, пользуются
постоянной, наиболее благоприятной для них температурой. Собрать образчики
живого мира не удалось... Не встречали на пути сооружений разумных существ:
зданий, машин, мостов, и потому думаем, что живых существ, стоящих на высоте
человека, там нет. Солнце движется в 30 раз медленнее; бежать за ним очень
легко, также можно заставить его двигаться в любую сторону, превращать день в
ночь и обратно, восход в закат и т.п. Вообще все астрономические данные
подтверждаются. Например, Земля видна только с видимого полушария Луны и имеет
вид Луны же, но с диаметром в 4 раза больше лунного. Она всегда представляется
неподвижной: вечно стоящей на горизонте, на некоторой высоте или в зените. Но
она в то же время делает ежемесячно мало заметные колебания. Они заметнее близ
горизонта. Земля приходит в непрерывное движение только при движении человека,
хотя бы и очень малой скорости. Ее также можно этим заставить двигаться на все
стороны и на все манеры... Скорость экипажа или человека для получения желаемых
кажущихся движений Солнца колеблется около
45. Земные дела
Телеграмма эта на Земле принята была восторженно; многие пожалели о том,
что Луна не может быть обитаема людьми, да владельцы драгоценных камней
приуныли и составили заговор против реактивных приборов. Небогатые красавицы
лукаво поглядывали на богатых. В общем, у людей это первое посещение чужой
планеты породило великое воодушевление, смелость и надежды. Все же Луна может
быть полезна для человечества!..
Сообщение об алмазах и драгоценных камнях произвело сенсацию между
щеголями всех стран. Цены на драгоценности заметно понизились. Множество
богатых людей значительную часть своих капиталов направили на производство
реактивных приборов, в надежде на торговлю алмазами и другими лунными товарами.
Между тем новые колонии, на расстоянии 5½ радиусов Земли или 34
тысяч километров от ее поверхности, все росли и заселялись. Жилища-оранжереи
описанного типа наполнялись счастливыми мужчинами, женщинами, детьми. Жили уже
семейной жизнью, - по-настоящему и обстоятельно.
46. Картины переселения и жизни в
эфирных колониях
Для заселения колоний выбирали лучших людей: уживчивых, кротких,
находчивых, работящих, физически выносливых, не старых и, по возможности, не
связанных еще браком. Но избранных оказывалось чересчур много, и потому по
необходимости они собирались еще на Земле в общежития, жили вместе, изучали
друг друга и делали из своей среды новый выбор. Но опять-таки получался
избыток, которому пока еще не могли доставить место вне Земли. Пришлось
выбирать в третий раз. Это были почти идеальные мужчины и женщины, ангелы в человеческом
образе. Однако этих "ангелов" подвергали очень грубым испытаниям,
прежде чем отправлять на небеса. Так, помещали их в среду с таким же
количеством кислорода, как на Земле на уровне океана; азот удаляли. Потом
количество кислорода еще уменьшали вдвое, так что его было не более, чем на
пятикилометровых земных горах. Кто при этом испытании впадал в обморок,
чувствовал себя нехорошо, слабел, лишался аппетита, тот не попадал в колонии.
Они должны были чувствовать себя вполне нормально при питании одними фруктами и
овощами. Таким образом, уже при первых выборах много "ангелов" было
забраковано. Были и несчастья. Однажды, по ошибке, выкачали почти весь воздух,
но сейчас же, кажется через 5 минут, ошибку исправили. Все оказались без
чувств. Часть пострадавших удалось оживить, другие погибли: всего умерло три
человека. Оживших с великою радостью снарядили в путь. Если с ними и случится
такое же несчастье в колониях при поломке оранжерей, то они все-таки могут быть
спасены. Это было большое преимущество. Надеялись с течением времени выработать
путем тренировки такие свойства у людей, чтобы они не погибали немедленно при
отсутствии воздуха. Они были бы почти в полной безопасности в заатмосферных
колониях.
Избранные и испытанные отправлялись в тесных ракетах, битком набитых
людьми. Путешествие совершалось в течение 10-13 минут и потому не могло быть
утомительным. Оно было так мимолетно, что и говорить о нем не стоит, тем более,
что мы уже описали его ранее. Не успели оглянуться пассажиры, вникнуть в свое
положение, как опытные провожатые уже вытаскивали их из воды и вводили с
известными предосторожностями в оранжерею.
Сначала вся эта прибывшая компания оказывалась в общей зале в
Двигались подобно птицам или рыбам. Тяжести тут нет и можно обходиться
без крыльев, отталкиваясь руками от воздуха или каких-нибудь предметов; но
крылья удобнее и при малейшей работе уже давали значительную скорость и изящные
движения...
- Мама, это ангелы или черти? - кричали дети. - Они нас не потащат в
ад?.. Знаешь, ведь я тебя тогда обманула... Это я съела пирожное... Ты не
говори им...
Дети таращили глазенки; некоторые плакали и пятились... если бы это тут
было возможно: но они только болтали бессильно ножками, воображая, что бегут.
Понемногу родители, сами взволнованные, успокоили детей, а
"ангелочки" сейчас же добыли крылья и прицепили их новоприбывшим.
Недолго их учили двигаться и направлять куда угодно. Этой наукой овладеть было
совсем нетрудно. Только сначала слышались отчаянные или недовольные возгласы.
- Ай, мама, я совсем не туда лечу... и не могу вернуться! Но
"ангелы" учили и возвращали заблудившегося.
- Однако, Маша, это не так легко - летать! Я совершенно запутался в этой
зелени и не в силах выкарабкаться... Выручили и этого...
- Александр, что делать?.. Я не могу повернуть направо... Александр, уже
научившийся и бойко летавший, помогал супруге.
- А я, мама, смотри как летаю! - визжала Олечка. - Вот, видишь, лечу к окнам,
вот к стене, вот возвращаюсь...
Все были сыты, не успели проголодаться и потому были в прекрасном
настроении, хотя немного и растерялись. Превращение так было внезапно, что
большинство находилось как во сне.
- Как тепло! - кричали дети. - Раньше так тепло было очень редко...
только в жаркое лето.
Все давно сняли дорожную одежду и прикрывались легкими поясками.
Температура была близка к 30° Цельсия.
Так беседовала семья, гуляя в громадной зале. Навстречу им неслись
другие семьи. Лучи Солнца, пронизывающие растения, причудливыми узорами
освещали эти красиво порхающие группы. Новоприбывших ничем не тревожили: давали
им оглядеться, постепенно освоиться с окружающей жизнью и новыми обязанностями.
Что же, в сущности, делали колонисты? Неужели только гуляли, ели и
спали? Правда, к тому была почти полная возможность. Однако этого не было.
Пока население оранжереи было небольшое: человек 400; но она могла дать
приют и прокормить до тысячи человек. Жилище это для них было создано Землей и
частью на Земле. Земные строители, специально прибывшие сюда, собрали оранжерею
и устроили все необходимое внутри нее для произрастания растений. Так что
поселенцы вполне воспользовались даром Земли, трудом своих собратьев. Они как
бы получили награду за свои добрые свойства, отмеченные благоприятным для них
выбором на родной планете.
Могли ли колонисты сейчас построить подобную же оранжерею-жилище для
других или для себя? Пока нет, потому что заселение мировых пространств только
что началось. Жителей еще мало; поэтому не могли быть теперь же построены
фабрики, заводы и мастерские для сложных производств. Кроме того, еще не
найдены и строительные материалы. Доставлять же их с Земли не стоит. С Луны -
гораздо легче, но и то невыгодно. Ученые-исследователи, оставленные нами на
орбите Луны, надеялись выручить в этом отношении колонистов и устроить их так,
чтобы они всегда с избытком получали необходимое и разнообразное сырье тут же,
на месте их обитания. Тогда настанет деятельность более разносторонняя и не
будет уже нужды в немного обидной помощи Земли... И какая тут обида? Разве не
пользуется дитя помощью родителей и разве младенец не сосет тело матери,
вытягивая из него жизненные соки? Кто же упрекает слабого!.. Придет и для них
время более усиленного труда.
Но колонисты имеют полную возможность поддерживать порядок в своем
обширном доме, учиться, учить других, производить научные исследования, расти
умственно, физически и духовно. Невозможно при этом обойтись без организации
общества; и у них есть выборное руководство. Каждая специальная зала дает
своего представителя. Выбирают мальчики, девочки, холостые, семейные, старики и
старухи. Требовались избрать 8 представителей. Но так как одному утомительно
без отдыха распоряжаться, то выбирают от каждой корпорации по 3-4 человека,
которые и исполняют свои обязанности по очереди. Эти 20-30 человек избирают еще
из своей среды также 3-4 человека для общего ими руководства; те тоже
распоряжаются по очереди. Выборы повторяются, когда угодно населению, чтобы
сменить неудачно выбранных или длительно исполнявших эти обязанности. Выборным
давались какие-либо значки, чтобы всякий знал своего представителя. Значок был
в виде сухого плода, цветка, венка из иммортелей или чего-нибудь подобного. Вон
несется, махая крыльями, как рой пчелок, группа юношей с своим предводителем,
украшенным большим цветком... Вон прелестная стая детишек со своим старшим...
Вон девушки во главе с избранной, отличенной красивым венком... Там старики и
старухи со своими представителями... Там семейные мужчины, а там их жены с
маленькими...
Остальные выборные летают особой группой, как незанятые, пока их не
призовет порядок к управлению или к другим обязанностям. Старики имеют старых
предводителей, так как молодые не могут проникнуть в их душевное состояние и понять
хорошо их жизнь, поступки и нужды. Также женщины управляются женщинами, так как
женский мир не в полной мере доступен душе мужчины. По той же причине дети
имеют своего представителя; ведь взрослые так же часто забывают свои детские
слабости и потребности, как старухи свое девичество и материнство.
Кружок выборных решает дела, касающиеся всего населения без различия
пола и возраста, и, собственно, не он, а его очередной представитель, иногда
мужчина, иногда женщина. Таким образом, не бывает промедления в делах. Если же
в группе много недовольных распоряжениями выборного, то его, конечно, сменяют.
Выборный выражает среднюю волю собрания, почему и избирается. Также и в каждой
частной группе, например, в группе девушек, избранная выражает общую волю и потому
повелевает и издает частные законы, пока пользуется доверием. Недовольные
непременно найдутся, но единение каждой группы и всего населения требует такого
порядка. В постоянном общении колонисты изучают друг друга, и это дело
немаловажное. Благодаря тому совершаются удачные выборы, назначения на
должности и работы. Брак и развод разрешает выборный от всего населения. Распри
в каждой корпорации разрешаются представителями этой корпорации. Раздоры и
споры между членами разных корпораций судятся общим представителем всей
колонии. Правда, им нечего делить и не из-за чего спорить! Назначения на работы
делаются также отдельными представителями, например, замужних женщин назначает
на какой-либо пост их собственная избранница. Работы в колонии таковы: 1)
следить за температурой в разных местах оранжереи. Судя но назначению места,
теплота ее не одинакова; так, для помещения новорожденных она близка к
температуре человеческого тела; для старых она немного ниже, для юношей - еще
ниже; 2) следить за достаточной степенью влажности или сухости; для этого
существуют особые описанные нами приборы; 3) смотреть за исправным действием
насосов, увлажняющих почву и доставляющих ей питательные жидкости и газы; 4)
присмотр за уборными; 5) наблюдения за растениями; 6) наблюдение за составом
атмосферы, за ее давлением; 7) присмотр за целостью и состоянием оболочки
оранжереи и сохранностью заключенных в ней газов.
Температура всех частей оболочки оранжереи так постоянна, что нет
никаких условий для образования трещин и утечки газов. Утекающий газ образует
снаружи дымок, весьма заметный. Кроме того, он замыкает электрический ток,
который указывает номер и положение поврежденного места. Дежурный легко его
находит. Сначала он замазывает щель начерно, а потом заделывает ее
основательно.
Назначают на работы по способностям, желанию, силам... Другая
обязанность: смотреть за чистотой в оранжерее. От растений отпадают листья,
черенки, плоды; от почвы иногда отделяются частицы. Это носится в воздухе, но
благодаря слабой центробежной силе скопляется в концах оранжереи, близко к
уборным, куда и отправляется для превращения в удобрение. Все выделения людей и
растений растворяются в большом количестве воды, которая направляется насосами
в почвенные трубы. Там она всасывается почвой, корнями растений, выделяется в
атмосферу их листьями и увлажняет, воздух. Последний же, проходя через
наружные, холодильные трубы, выделяет из себя водяной пар, в виде росы,
собирающейся в обильные потоки, текущие чистой, как дождь, водой в уборные, для
ванн, питья и т. п.
Все желающие учатся чтению, письму, ремеслам, искусствам и наукам. Учит
тот, кто находит учеников, имеет знание, охоту и способность учить. Таких
освобождают от других занятий по назначению предводителя. Система занятий
зависит от характера учителя и учащихся и от их желаний. Ремесла и искусства
при малом числе колоний пока не имеют больших применений; поэтому
преимущественно сейчас преподаются науки. Придерживаются больше такой
программы: геометрические знания, механические, физические и химические; космические
познания или описания Вселенной; далее - биологические сведения, прошедшее,
настоящее и предполагаемое будущее живых существ, познания социологические.
Потом занимаются философией и разбирают вопросы еще не решенные. Все науки, с
начала до конца, обосновываются математическими сведениями.
47. Союз колоний
К первой колонии скоро присоединилась другая, третья и т. д. Через
несколько лет их стало очень много. Они сообщаются между собой свободными
проходами, но с герметически закрывающимися люками, чтобы в случае порчи
оболочки какой-либо оранжереи или ее разрушения болидом газ не ушел зараз из
многих отделений. Соединение оранжерей уменьшает утечку газов, обогащает жизнь
колоний и дает им больше радостей, так как жители одной могут посещать колонистов
всех других оранжерей. При проходе соединительной камеры дверь сейчас же за
входящими захлопывается герметически. Но проход совершенно свободный, как из
одной комнаты в другую, без двойных дверей, выкачивания воздуха и т. д. Двери
даже можно и не закрывать, захлопывают же их плотно ради предосторожности.
Несколько сотен колоний составляют новую высшую единицу. Каждая колония
дает несколько лучших людей, управляющих по очереди своим населением. Часть
избранных от каждой колонии отправляется для соединения с другими такими же.
Они составляют население высшей оранжереи с управлением, подобным описанному...
Но там все - совершеннее, выше, строже в нравственном отношении.
Эти избранные, побыв вместе, отправляются для управления в низшие
колонии, а старые управлявшие переходят на их место. Так чередуются избранные,
занимаясь то управлением, то взаимным изучением.
Мы не описали еще болезней и смертей в колониях, так как болезни там еще
не успели появиться, и прошло так мало времени, что смерть не успела еще никого
погубить своей косой. Был только случай легкого помешательства. Один из
переселенцев вообразил себя умершим и уже на "том" свете. Вразумить
его никак не могли. Он все более и более путался в логике... Тогда
предводитель, в надежде на исцеление, решил его отправить на Землю. Получены
слухи об его излечении; но по собственному желанию он остался на Земле.
Оставим пока наши колонии размножаться, организовываться,
благоденствовать, совершенствовать свою жизнь, состав и могущество, а сами
вернемся к нашим ученым, оставленным на лунной орбите...
